периода сведения по теме и полились в историю обильным потоком.
Довольно пространная глава была посвящена Древнему Риму. Пара отдельных глав – тамплиерам с Жаком де Моле во главе, которого инквизиция отправила на костер за союзничество с нечистой силой. Довольно подробные сведения излагались и о Приорате Сиона, о Великих Магистрах. Затем перечислялись все мыслимые и немыслимые революции и мятежи всех времен и народов, вплоть до тех, что происходили уже в наши дни. Правда, в наше время их таковыми уже не называли.
Из более-менее новых авторов в книгу затесалось имя Шпенглера и, что не могло не бросаться в глаза, имя Солженицына. Имелись цитаты из его двухтомника «Двести лет вместе», выпущенного в переводе французским издательством «Файяр». России и русской революции досталась вообще увесистая глава. Но тут я уже держал ухо востро. Я хоть немного да разбирался в родной истории. И в глаза сразу бросались несостыковки.
Я не мог не задаваться вопросом, к чему Алан клонит. Ясного ответа так и не было. Его «история» заканчивалась вроде бы довоенным периодом. Хотя он и попытался расширить проекцию на современность. Однако делал он это слишком невнятно, расплывчато. Это выглядело скорее как заявка на новую книгу…
Впервые на своем веку я читал материалы на эту тему в таких подробностях. И я не знал, что думать. Не знал, где здесь факты, а где наслоения. И наслоений могло быть несметное множество. Первая книга, попавшая мне в руки благодаря де Лёзу, по сравнению с этой казалась безобидной, наивной или даже немного полуграмотной в своем нелепом драчливом протесте против сложившегося порядка вещей. Но в то же время было очевидно, что автор той книги, а точнее авторша, в отличие от меня, полнейшего неофита, – а по-русски проще будет сказать, профана, – садясь за такую работу и отважившись написать и издать свой обзор сегодняшнего положения вещей в сфере «фехтования», конечно, не могла оставаться в неведении, не могла не знать общедоступной литературы по своей теме, которую перечислял в прилагаемой библиографии Алан и в которую вписывался его опус.
Что же всё это значило? Ради чего всё это пишется? Выводов напрашивалось множество. Однако ни один из них не выглядел убедительным, окончательным. Если бы я наткнулся на весь этот чтив случайно, я, наверное, просто прошел бы мимо, не придал бы ему значения. Но я сидел с кипой листов в руках. И что-то еще должен был ответить автору и самой Эстер, которая подвизалась ему в агенты. Каким-то странным, непосредственным образом всё это оказывалось связано с моими реальными жизненными планами. И это мешало мне поставить на теме жирный крест.
Планов на лето у меня по-прежнему не было. Это и заставило меня потрезвее взглянуть на свое материальное положение уже сейчас. С утра на выходные я пытался навести порядок в банковских счетах. Так я обнаружил, что ремень затянуть придется не позднее чем к сентябрю. Даже за аренду жилья предстояло платить со скрипом. Последний счет за электричество вышел