только кровью. Ошибаюсь?
– Нет. Всё так. Я тоже так думаю, – согласилась она. – Почему-то мне не удается ему помочь, Коле… Сколько ни пытаюсь.
– Вот это зря! Бросьте. Он настоящий парень. Мужчина. Чем помочь мужчине? Накормить его. Жареной картошкой. Любить, просто так. Вот и всё…
– Вы думаете?
– Уверен.
Элен покорно молчала, но казалось, что борется с каким-то сомнением.
– Вы по-прежнему завтра хотите уехать? Может, останетесь на пару дней? Ребята будут рады. Опять будем есть жареную картошку, – сказал я.
Взглянув на меня умоляюще, она покачала головой:
– Я не могу, я должна.
– Кому вы должны?
Она не отвечала.
– Тогда сегодня нужно прокатиться вдоль берега… В сторону Кап-Ферра и дальше по берегу. Так вы увидите всё. Незачем будет и возвращаться, – пошутил я. – Поедем куда глаза глядят. Согласны?
Элен, помедлив, кивнула.
– Только лучше взять с собой что-нибудь верхнее. Погода может измениться. – Глазами я показал на облака. – Смотрите, всё синее на горизонте. Есть у вас что-нибудь?
Она еще раз кивнула.
– Ну вот и отлично. Минут пятнадцать на сборы – и едем?..
Едва мы выехали на скоростную трассу, как поток машин застопорился в оба направления. Судя по всему, пробка сковала движение не только на подъезде к Ницце, но и дальше.
Я включил радио, настроил его на местную волну в надежде услышать какие-нибудь уточнения, хотя напоминания с указанием точных мегагерц маячили на придорожных щитах. И действительно, пробка растянулась почти на двадцать километров. По направлению к границе опрокинулась итальянская фура. По радио предупреждали, что едва ли затор может рассосаться раньше чем через час: аварийная служба убирала с проезжей части обломки.
Всё, что нам оставалось, – менять планы, а главное – направление. Чтобы не испортить себе весь день, я предлагал разворачиваться и ехать в обратную сторону, в сторону Канн, и погулять там где-нибудь, не доезжая до Сен-Рафаэля. Берег живописный повсюду.
Элен одобрительно помалкивала.
Вскоре мне удалось, как следует попетляв, вывернуть обратно на трассу А-8 к Каннам. И как только затор, по-прежнему заметный во встречном направлении, стал рассасываться, с нашей стороны поток машин вдруг как прорвало. Теперь все неслись по всем полосам на скорости под сто сорок, даже не опасаясь установленных камер.
Врывающийся на скорости ветер мешал слушать радио, я приподнял стекла. Рядом с Элен мне было до странности спокойно. Как только окружающий мир давал знать о себе или занимал ровно столько места, сколько нужно, чтобы молчание не казалось многозначительным, во мне сразу исчезала потребность говорить, будто через слова разбавлять себя, словно нечто растворимое, в самой реальности.
Мир вдруг поразительно меняется, а то и вовсе кажется новым, незнакомым, стоит только попытаться взглянуть на него глазами другого человека. Глядя на трассу, сворачивающуюся впереди под колесами рыдвана, я вдруг подумал, что смотрю на дорогу с каким-то ожиданием,