же находили отклик в душе опытного хозяйственника.
Заканчивая суп, у меня сложилось ощущение, что, несмотря на игру чёрными, дебют остался за мной. «Папа» очень уважительно отнёсся к моим организационным выкладкам по борьбе с Саддамом. У меня даже появилось чувство, что, если по прибытии на Землю Обетованную ему доверят командовать дивизией гражданской обороны, он непременно предложит мне в ней пост старшего офицера. Переходя в миттельшпиль нашей партии, совпавший с подачей антрекота, мне показалось что мои фигуры стоят в предпочтительной позиции.
– Ну вот и скажите, как моей Ирочке будет трудно найти себе её половину в этом израильском Вавилоне, куда, по подсчётам социологов, вывалится в этом году до миллиона наших сограждан?!
…Ого, ну и дела, я наконец-то знаю её имя!
– Не знаю, – сказал я. – Но я также не очень уверен в крепости всех этих скороспелых браков, которые штопаются здесь в цейтноте в ОВИРАХ налево и направо.
«Папа» отметил мои рассуждения одобрительным покачиванием головы. Имея предыдущий негативный опыт с другим «папой», я начал более решительно двигать вперёд свои фигуры:
– А что же ваша Ира? Какая она? Ей двадцать пять, как я уже знаю. И почему она не замужем до сих пор? В чём её проблемы?
– Да ни в чём, понимаете. Она ж ведь моя дочь. Умная, красивая, как нам с женой кажется. Ну что вам ещё сказать? Понимаете, был у неё мальчик. Плохой, как оказалось, и нам он с женой не нравился – ей другой нужен… А сейчас она сидит дома большей частью. От книжек к вязанию, потом опять к книжкам. А вчера вот зашёл в её комнату – она плачет…
Я смотрел в окно на усилившуюся пургу, слушал душевную исповедь этого, в общем-то, хорошего человека, озабоченного всем, что было вокруг него.
Чтобы как-то подвести нашу шахматную партию ближе к эндшпилю, я вдруг подумал, что не всё ему рассказал о себе. И что, быть может, для этого потенциального сиониста будет важно… Жестом руки я дал понять, что сейчас скажу что-то. Он остановил свою тираду:
– Знаете… Я не сказал, но сейчас подумал, что для многих нацеленных на Израиль это важно. Не знаю уж, как для вас. Поэтому говорю сразу и сейчас: я не стопроцентный еврей. Мой папа еврей. Моя мама – нет. И я вот, как говорится, плод их любви. Я думаю, что они были единственными друг у друга, и я, наверное, хотел бы, чтобы и в моей жизни было так же, но сейчас вокруг другая жизнь, другие манеры…
После моих слов у «папы» как будто сняли с плеч тяжёлый мешок. Он облегчённо вздохнул и заулыбался:
– Моя жена тоже не еврейка. Я всё хотел сказать, да не находил подходящего предлога.
С этого момента, как мне показалось, «папа» уже видел своё полукровное чадо под венцом с достойным и тоже полукровным кандидатом. Вдруг «папа» засуетился:
– Мне нужно спуститься вниз, в гардероб, там телефон-автомат. И покурю заодно. Кстати, вы курите?
– Нет, но могу составить вам компанию.
Возле гардероба я стал свидетелем телефонного разговора:
– Алло,