есть открытое окно, а я не понимаю, не помню, где оно!!! И ещё, откуда-то издалека, фоном, доносилось: это стыдно, стыдно, некрасиво. Не дай увидеть себя такой.
Меня трясло. Голова раскалывалась. Хотелось сдохнуть.
Но вот я сижу на полу в крошечной душевой, в той самой, дверь в которую я только что отчаянно искала, и рыдаю в голос: Гриша, Гриша, мне плохо. Ты проснулся, ты помог мне стряхнуть морок, не вникая в тонкости моего состояния. А кто бы вникал? Похмелье, отравление, никотиновая интоксикация – все это вписывалось в клиническую картину. Но главное, ты меня отвлёк, разговаривал тихо, но твёрдо, и моя истерика вместе с тщетными попытками проблеваться почти сошла на нет.
Уже не колотило, дыхание приходило в норму и, о чудо, захотелось спать. Просто спать, забыв, как я выла от иррационального ужаса несколько минут назад.
Ты лежал рядом, мягко уговаривал: тебе надо поспать; ни приобнимая, ни даже касаясь. И я благодарна за это, иначе я бы задохнулась от стыда.
5
… в душевой жужжала бритвенная машинка, я раскладывала вещи в шкафу, попутно создавая месс на крошечном столе; задавала вопросы вслух: где эта зарядка, а носки, а куда я заныкала зажигалку? Нервничала, суетилась, не понимала, что я чувствую: страх, облегчение, желание бежать?
– Так лучше? – ты стоял в дверях с полотенцем в руках.
Всё в мелких красных точках. На подбородке и над верхней губой проступали крошечные кровавые капельки.
– Порезался?
– Говорю ж, с утра восемнадцать, бриться не умею.
Подошёл, провёл подбородком по моей щеке.
– Намного лучше, спасибо.
Поцеловала в мягкие губы, все ещё не понимая, торкает – не торкает. Подумала, какое удачное слово – пригубить: попробовать губы, как вино, на вкус, крепость, букет, пробудить воспоминания, после первого же глотка – выдохнуть, расслабиться, захотеть ещё. Или не захотеть. “С утра восемнадцать». А мне, стало быть, шестнадцать. Торкает. Хочу ещё.
6
… зачем мы начали этот разговор? Мы были так близко, чтобы все пошло наперекосяк. Прошли в миллиметре от катастрофы. Но вопрос был задан, хоть ответ я знала. Точнее, мне его уже давали, все в том же 2009.
Ты его повторил, почти дословно, и от этого он приобрёл все черты окаменелости, без живых эмоций и искреннего участия. Хорошо изученная, удобная формулировка, видимо, использованная до меня и не для меня многократно. И вроде обращался ты ко мне, но отчуждение, которое я в этот момент испытала, отбросило меня на почти невозвратное расстояние. «Аня, Аня, полегче, slow down».
Еда стала пресной, невкусной, и даже повторный разогрев не улучшил ситуацию. Я хотела знать, не почему женился, а почему именно на ней, вместо этого зачем-то начала рассказывать историю своего первого замужества. В том же стиле, с заученными подробностями, будучи уверенной, что я тоже повторяюсь. Зная, что половина неправда, половина скучно и в общем-то никому не интересно.
– Я ошибался, – подвёл итог, – испортил жизнь еще одному хорошему человеку.
Эта