при желании, не выходить за ее пределы – и, по всей видимости, так и делали (или как раз ничего не делали в часы досуга, кроме тренировок на беговой дорожке), пока не пришли в сознание.
Как стали людьми, мы принялись устраивать посиделки и чаепития в Комнате отдыха. Никаких мысленных запретов на такой образ жизни мы не получали. Оставалось обязательным лишь вовремя выходить на работу и вовремя с нее уходить.
Каждую смену четыре раза в день я слышу голос внутри черепной коробки: «На работу!», «На обед!» Снова «На работу!» (в конце обеденного перерыва). И вечером (если в этом подземелье уместно понятие вечера) – «В каюту!»
Кстати, после работы мы хотя бы на пять минут забегаем в Комнату отдыха – отчитаться об изменениях в нашей памяти перед Старшим.
В следующую субботу я сидел во главе нашего небольшого стола, три стороны которого как обычно занимали Третий, Седьмой и Старшой.
– Мы помним только детские воспоминания. Так значит, что-то случилось в начале девяностых годов, что не даёт нам помнить взрослую жизнь. Малой, – я посмотрел на паренька, которому досталось место на диване, – наш Малой целиком вырос после девяностых, потому и не имеет никаких воспоминаний, даже детских.
– А почему ты пишешь, словно в начале двадцатого века живешь? – резко оторвал меня от тягостных раздумий Седьмой.
– Сударь, что за высокий штиль? – съязвил Старшой.
– Вроде наш – про сайты писал едва ли не в первой записи, – поддакнул Третий.
– Дак он же из образованных!!! – догадался сострить Седьмой, и дружный хохот над старой шуткой сотряс нашу подземную Базу.
***
«Я видел, как Рита медленно уходила прочь к такси по тонкому мартовскому снегу. Она обернулась и протянула руку на прощание. Я сжал ее ладонь и долго мял ее в своей руке, мечтая обнять эту женщину за плечи, но не мог, имея в виду ее друга, уже усевшегося рядом с водителем. Я хотел броситься следом, чтобы умолять остаться, но не смел этого сделать.
Вернувшись домой, меня мучила досада. Чтобы сбить это, наверное, самое мучительное чувство в мире, я за вечер четыре раза выходил в магазин.
Если бы я позвонил Рите хоть вчера! Да нет, хотя бы сегодня в обед! Тогда она приехала бы ко мне из больницы одна, а не с этим своим другом. Они заехали ко мне на несколько минут, чтобы забрать вещи Риты. И ее друг увез мою любимую к себе домой! А я не знал, что Рита месяц лежала в больнице! Я всё собирался позвонить ей, тоскуя и вполне опасаясь касательно возможности ее тяжелой болезни, но еще более тяготясь ее властного характера! И дождался до того, что ее увели у меня прямо из-под носа. А так бы она осталась у меня ночевать…».
– Наконец-то, у Первого появилось вполне взрослое воспоминание, – рассмеялся Старшой, прочитав его всем вслух из тетради.
В Комнате отдыха на сей раз собралось только четверо – Малой еще не пришёл. Но стол оказался занят со всех четырёх сторон – место номеру пятому как всегда оставалось на диване, хотя он и пораньше нас здесь жил.
Я же решился