и стройную фигуру, и миловидное лицо, и длинные волосы, одного лишила – зрения. Обладая повышенной восприимчивостью и эмоциональностью, она была вынуждена сдерживать себя, колебания настроения приводили к ссорам и стычкам, после них следовал мучительный период уныния и обреченности. Она не любила солнце – его жгучие лучи, ослепительное сияние окружающего простора приносили с собой режущую боль в покрасневших глазах, слезившихся от света, мокрый нос в период цветения деревьев и трав вызывал издевательские насмешки сверстников и вечное недовольство отца. Это заставляло Лию, сгорбившись то ли от боли, то ли от унижения, прятаться под защиту платка, искать уединенные места и тихо шептать иногда молитвы, но чаще жалобы и проклятья. В мечтах она мстила всем своим обидчикам и врагам, представляла их поверженными, а себя гордой и повелевающей. Но сейчас она сидела здесь, возле единственного человека, способного утешить и успокоить ее. Нет, утром и днем она отчетливо видела все, но ближе к вечеру глаза отказывали и окружающее представало перед ней словно в тумане.
Вот так и узнала Лия, невольно подслушав разговор, о прибывшем к отцу дальнем родственнике. Девушка страстно хотела покинуть родительский дом, доставлявший ей только страдания. Она стремилась найти мужа и родить ребенка, жаждала выйти замуж все равно за кого, но отец был категорически против брака с уроженцем Месопотамии. И теперь в душе ее затеплилась надежда: «Ведь Рахель еще мала, а закон разрешает иметь нескольких жен. А вдруг…».
Сейчас она сидела возле страдающего, нестарого, полного сил воина, чье изуродованное безобразным шрамом лицо кривилось от зарождающейся зубной боли. Бронзовый меч коренастого вавилонянина пропахал борозду от брови через щеку до плеча и дальше вниз до самого локтя, лишив его возможности владеть левой рукой. Это навсегда закрыло путь к воинским подвигам и заставило приспосабливаться к новой жизни, но не лишило его способности сопереживать страданиям. Гиваргис отличался умением решать любые проблемы, помогая другим с помощью своих простых, но в то же время разумных советов. Чтобы совсем не обозлиться на мир, он учил как завоевать доверие окружающих, понимать людей, помнить, что каждый должен пройти свой собственный, предназначенный только ему путь. Лия отдыхала рядом с ним, постепенно успокаивалась и в ней вновь расцветала надежда, ведь только она способна поддержать, когда остался один.
Пока поили отары, подростки шумно резвились, плескались водой, а у нее вызревал план отчаянного поступка, способного перевернуть постылую жизнь. Терять, собственно говоря, было нечего, никаких изменений ожидать не приходилось, а об улучшениях не стоило и мечтать. Дождавшись, когда отары потянулись к своим загонам, Лия решительно поднялась, почтительно поклонилась единственному другу и произнесла: «Благодарю тебя, Гиваргис, за советы. Я знаю, что делать». Гиваргис почувствовал, что отговаривать и наставлять девушку совершенно