«бешеных» волн и «штормяги», продрать обложку острой пикой бушприта.
Сёма никогда «живьём» не видел ни моря, ни океана. У «богатеев», соседей по бараку, по чёрно-белому «телику» с «водяной линзой» не оценишь потрясающих красот и великолепия морских просторов, безумной мощи штормовых волн.
Картинка из журнала произвела потрясающее впечатление на «сухопутного» мальчугана. Он пожелал ею завладеть навсегда, «заделать» в рамку и повесить на чердаке, в своём уютном уголке уединения.
В-третьих, в журнале были даны подробные чертежи каравеллы. Мастеровой воришка намеревался в будущем «замастячить» «потрясный» парусник.
– Во-о-о такущий! Аграменный, как корыто! – Сёма размахнулся руками метра на полтора. – Со всей «мелкотней».
С флагами и парусами, с «настоящинскими», бронзовыми пушками из втулок, чтоб «дробинами пулялись».
Романтику-авиамоделисту тоже нравились «потрясные», стремительные «белокрылые» парусники – «бродяги морей и океанов». Но он, молча, и самозабвенно восхищался ими, не собираясь переходить из «летунов» в стан «посудомоделистов».
Уникальный и удивительный, чайный клипер «Катти Сарк», для ускорения хода, мог выпустить по бортам дополнительные паруса, как белоснежные крылья. В восьмом классе авиамоделист изобразил акварельными красками клипер именно в таком полёте над волнами. Но кто-то, наглый, «спёр» красивый рисунок. Не думаю, что это был Сёма.
С детства авиамоделист оставался фанатом самолётов. Особенно, фанерных бипланов Первой мировой войны. «Ньюпор», «Фоккер», «Моран» «Альбатрос» и многие другие «этажерки» хотелось выполнить копиями на радиоуправлении. Даже тихоход «Фарман» его восхищал своим изяществом белокрылой птицы и уникальной «летучестью».
Но это совершенно другая история, о которой впоследствии будет написан киносценарий полнометражного художественного фильма под рабочим названием «Разрушители облаков». О времени, когда «аэропланы были из дерева, люди – из стали, и каждый Понтий мечтал быть пилотом».
Вот ведь из какого «далёка» растут «крылья» вдохновения!
Пока же мы с Обером вернулись из «столовки» в общежитие, сытые и довольные, устроились на тёплом подоконнике из искусственного мрамора в сёминой комнате, болтали ногами, увлечённо беседовали.
Таких доверительных разговоров, отвлечённых бесед не случалось, к сожалению, с моим одноклассником Витькой В-вым из Якутска, полноватым, тяжеловесным, весельчаком и угрюмцем, сдержанным, порой до безобразия пошлым. Витька был первым из «технарей», с кем мы встретились при первой ночевке на раскладушках в холле КЮТа, когда приехали на отборочный конкурс в Летнюю школу. С В-вым мы прожили в одной комнате общежития два семестра, целый учебный год. Потом расстались.
Если быть честным, Витька стал невыносим со своими дурацкими выходками. Например, откровенным, «беспардонным» пердежом. Обжора Витька мог жутко отравить