я понял, что молчание неприлично долго затянулась, а камеристка начала нервничать и озираться по сторонам, как бы в поисках путей отступления. Подавив невольную гримасу, я обратился к девушке:
– Скажи-ка мне, есть ли у моей дочери платья, которые я дарил ей, но она отказалась их носить?
– Да, ваша светлость! – присев в лёгком книксене, ответила служанка.
– И много ли таких платьев?
Камеристка покраснела и, принявшись теребить край своего передника, как бы сквозь силу, произнесла:
– Все.
– Все? – в изумлении переспросил я, и поднялся с кресла. – Что, все платья, которые я ей дарил, она признала негодными к носке? – удивлённо вскинул я брови. На душе, словно кошки заскребли, настолько стало неприятно, больно и зябко. Я передернул плечами, словно пытаясь сбросить с себя это ужасное чувство разочарования и обиды. Осознание того, что дочери были так неприятны мои подарки, и что ее улыбки и благодарность, были фальшивыми, просто накрыло с головой. Сделав глубокий вдох, я постарался взять себя в руки. Не сейчас, только не при прислуге, – сказал я себе.
– А где сейчас эти платья? – задал я вопрос, девушке. Ожидая услышать, что Аврора их все просто выбросила.
– Платья находятся в сундуках на чердаке, – ваша светлость! – ответила камеристка и потупилась.
– Так значит, в сундуках, на чердаке, – повторил я и нахмурился, а сердце болезненно сжалось.
– Ну что ж, тем лучше. – И, посмотрев на камеристку, приказал:
– Позови Виктора! Пусть он возьмёт слуг! И принесите все эти сундуки в комнату, в которой сейчас живёт Ядвига. Иди.
– Да, ваша светлость! – быстро поклонилась камеристка и выскочила за дверь.
Я, задумавшись, подошёл к окну, глядя на цветущий яблоневый сад и не замечая его красоты. – А может это наказание за мои грехи? Подумал я, и на меня нахлынули воспоминания:
– В семнадцать лет, благодаря моим юношеским «шалостям», от горничной, у меня родилась внебрачная дочь, – Гарния. Официально я её не признал, но особо выделял среди других слуг. Обязанностей у неё было меньше, комната лучше, а после увольнения старой экономки, именно её я поставил на эту должность.
Но, увы, отцовской любви она не видела, я не смог ей её дать и официально дочерью не признал. Ну, конечно в будущем, возможно и сделал бы это, если только не было бы других наследников…
В двадцать пять лет я, женился. Брак был династический. Семейство Саян, породнилось с семейством Гульберт. Моя жена Элия, была единственным ребёнком в семье, поэтому кроме богатого приданого, я получил значительную долю от их имения. А после гибели на охоте родителей жены и всё состояние полностью отошло мне.
Хозяином я всегда был рачительным, поэтому мои земли процветали. Но я не любил жену, хотя по прошествии, нескольких лет, стал испытывать к ней уважение и благодарность.
Это была миловидная молодая женщина с тихим нравом. Единственное, что омрачало мою жизнь, было то, что жена подряд три раза теряла детей. Это происходило по какой-то неведомой