хорошо, Рута, – голос мой был севшим и надломленным. – Плохой сон. Все хорошо. Хорошо, – повторила негромко, тяжело поднимаясь. Подушка – мокрая от пота; простынь подо мной сбилась в комок. – Который час?
– Без пятнадцати восемь, Анна Григорьевна.
– Что в такое время у нашего дома делает Тристан Аттвуд?
– Привез пригласительные. Завтра он выступает на закрытом мероприятии в "Глитце".
– И бабушка его не выгнала в шею? – процедила я недовольно.
– Он решил задобрить ее любимыми пирожными и букетом хризантем.
Рута помогла дойти мне до ванной комнаты, привести себя в порядок и убрать волосы в высокий небрежный пучок. Шпильки с жемчугом – подарок отца на восемнадцатилетние, – напомнили о тревожных образах из сна. Потому я поскорее собралась, подхватила сумку и, стараясь не попасться бабушке на глаза (чтобы избежать ее вопросов о моем отсутствии на ужине и, тем более, очередного рекомендательного описания Тристана в кавалеры), прошмыгнула через заднюю дверь к машине.
Тристан был приставуч и упрям, и все его ухаживания походили на детский лепет убежденного в своей уникальности мальчишки. К тому же, в паре он явно стремился бы перетянуть внимание общественности к успеху своей персоны; для чего мне был нужен гордец рядом с собой?
Липким страхом воспоминания о ночных грезах стягивали горло… Я уже забыла, что значит страх перед неизвестным, и учащающиеся кошмарные сны возвращали меня в состояние незнания. Как бы мне не хотелось того признавать, но долгие годы удачных стечений обстоятельств закрывали в своеобразный шар, отделяли от прочего мира – это было сродни разучиться переживать, нервничать, слепо доверяясь течению жизни, самостоятельно ведущему в лучшем из направлений.
Солнце, выглянувшее утром, скрылось за тучами, затягивающими небо. Собирался дождь, и я уже пожалела, что оделась во сне белое: белая юбка, белая блуза, белое пальто-кимоно, белые туфли… Оставалось надеяться, что ливень пройдет за время моего пребывания в библиотеке.
По пути я забежала в кофейню напротив парка. Быстрый перекус, чашка ароматного кофе со сливками, круассан с грушей и голубым сыром – тревожные ощущения после ночных кошмаров практически притупились, оставив неприятное, клокочущее меж ребер, чувство. Чтобы отвлечься от невеселых мыслей, я принялась записывать все, с чем мне пришлось столкнуться за последние дни, какие вопросы рождались и ждали ответа, стараясь ничего не упустить. Почти благоговейно ждала девяти часов: жадно смотрела на часы и торопила стрелки. Без пяти сорвалась с места, миновала проулочек и двор, вновь оказываясь среди розовых кустов перед деревянными дверьми. От волнения перехватывало дыхание. Отчего-то я очень надеялась и сегодня застать двух незнакомцев, но в читальном зале мне кивнул в знак приветствия мистер Дебуа и крайне удился (почему-то), когда я, вместо того, что направиться в зал, свернула в темный коридор. В этот раз он показался мне длиннее, но придавать тому значения не стала; поскорее дошла до винтовой