бойцами, чуть позади, курит их командир. Он больше, важнее и как бы надутее; даже обмундирование на нем смотрится объемнее, внушительнее. И по коротким, емким затяжкам я понимаю, что он давно уже созрел для приказа. И бойцы в шеренгах тоже созрели. Готовые действовать, они ждут, чтобы мстить не сколько за оскорбления, подленькие, точно уловки боксера на ринге, сколько за дни, недели простоя, непонимание причин, по которым их пригнали сюда, но застопорили на месте, выставив, как манекены, для выплеска негативных эмоций, наподобие тех, что японские компании используют в офисе для снятия гнева у своих сотрудников. Взрывной механизм в режиме ожидания, но подрывник медлит, и порох отсыревает, портится.
Но одно движение – пока еще так, – и взрывная волна уничтожит тех, кто столь безрассудно, словно рисуясь, прогуливался рядом. И это не агрессия против условно обозначенного врага, но суть механизма, его модус операнди, трансформированного присягой из мыслящего, а значит, сомневающегося человека в конкретный, строго детерминированный набор функций.
Протискиваюсь между щитами, но тучная женщина, взывающая к бойцам «вставайте на нашу сторону, ребята», микширующая молитвы с угрозами, загораживает проход.
– Может, без остановок, а?
– Что?!
– Идите! – уже совсем зло выдаю я.
Она покоряется, но, миновав границу, пристраивается сзади бойцов и вновь вставляет в магнитофон подчеркнутого темной помадой рта кассету «Лучшие агитационные хиты Евромайдана».
Раньше, свернув во дворик, можно было оказаться в чудном скверике, вроде того, что устроили на Институтской, 18: с работающим фонтаном, изящными вазонами, коваными скамейками. Охранник у шлагбаума, если и должен был проверять входящих, то никогда этого не делал. Но сейчас улица обрублена, как чурбан, перекрыта пожарными и военными машинами, и надо идти только вперед, чувствуя себя гладиатором, пробирающимся на арену. У каждой машины дежурит пять-шесть человек в форме пожарной службы и МЧС.
– Ребята, дался вам этот Янукович! Давайте к нам!
– Нельзя…
– Так вы за него стоите?
– У меня, знаешь, сколько зарплата? Полторы тысячи гривен, это с премиями. Буду я за него стоять?
Они пикируются, швыряясь фразами, но каждый остается на своем месте, за рубеж никто не переходит.
Проходя я думаю, что тех, кто напирает, куда больше, и если они захотят, то быстро прорвутся. Что тогда предпримут дежурные? Вызовут бойцов из оцепления? Или это не пожарные и мчсники, а переодетые люди из соответствующих структур? И у них есть оружие?
У нас в гараже до сих пор валяются книги из серии «В поисках приключений». В них герои охотятся на диких зверей. В Киеве нынче тоже охота, но разобраться сложнее, кто животное, а кто зверь.
Зато у каждого есть свой козел отпущения. Автомат по производству информационной жвачки – только засунь монету – быстро выдает список виновных.
Я очень хочу, чтобы все было так просто. Но разве в этой стране бывает когда-нибудь просто? Бритва