href="#n57" type="note">57.
Помимо функции создания учения, религиозные харизматики, вернее сама их феерическая жизнь, спонтанно, само собой формируют группу последователей, секту, культ. В этой связи мы переходим к анализу второй компоненты религиогенеза – «сотериологических общностей».
В социальном плане «сотериологической общностью» называют особый тип объединения, который появился как один из вариантов коллективной жизни в переходе от древнейшего (первобытного) общества к городской цивилизации, государству (традиционному обществу). Это «общинная религиозность радикального типа», основанная на этике «религиозного братства»58, где объединение происходит на основе поклонения и следования религиозному лидеру, противостоянию окружающему социальному миру. Подобная форма «живой религиозности» – стадия возможного превращения в традиционную религиозность. Классическая полная схема развития религиозности в социологическом смысле: «харизматический культ – секта – деноминация – церковь».
Собственно «живыми» формами религиозности, где самим законом их необычности и новизны в сравнении с окружающей социальной жизнью является радикализм их самоизоляции, являются первые две из выделенных Вебером. Эти формы религиозной жизни – постоянные персонажи религиозного пейзажа, начиная со складывания и утверждения в качестве доминанты новой, «трансцендентной» религиозности. Само это постоянство говорит о том, что подобные общности реализуют те людские запросы, которые не в состоянии удовлетворить ни социальное окружение (в том числе и ближайшее: родственники и брачные партнеры), ни деноминации и церкви. Объяснения тому, принятые обиженными родственниками и конфессиями, – обман, эксплуатация, соблазн, «великая прелесть» – справедливы по отношению либо лишь к части культов и сект («накипь»), либо лишь с точки зрения тех социальных норм, от которых-то и бегут «спасаемые».
Основная ошибка или «слепое пятно» восприятия в подобных объяснениях – отказ принять неприятную очевидность: люди добровольно идут к новой религиозности, находя там то, что им не дают в «социально-нормальной» жизни. Когда говорят, что «если бы новообращаемым все рассказали, что с ними случится, что от них потребуют и во что превратят – они бы никогда не пошли туда», то это большая демагогия. По такой логике общественная жизнь как таковая также бы прекратилась, если бы мужчинам доходчиво и в полном объеме показали реальное состояние того, что называется «браком, семейной жизнью»; если бы стяжающим славы и богатства показали конечные реальные состояния полной относительности и эфемерности взыскуемого; если бы вообще юноше показали его будущее неизбежное состояние старческой немощи.
Как известно, большинство уходящих в формы «живой религиозности» благополучно там и остаются. Можно, конечно, понять чувства близких родственников и разочарование дипломированных утешителей, однако вряд ли мы обладаем правом оценки меры