достала дудочку и прошептала:
– Я готова…
Потом приложила ее к губам и выдохнула воздух.
Из-под земли послышался детский плач и крик:
– Уходи!
– Ловушка!
– Из нее сам не выберешься!
– Простите меня, дуру! А-а-а-а! Вы не смогли сами выбраться! А я не помогла! Не сберегла! Не спасла вас! Простите, любимые мои! Простите!!! Душа моя рвется от боли!
– Не так…
– Мы стали сви…
Голоса стихли. Остались только рыдания матери, страшные, как рык смертельно раненого животного.
Фрося задыхалась от ужаса. Он сжимал голову, сдавливал грудь, вытягивал силы. Девочка упала на землю рядом с обезумевшей женщиной, не чувствуя тела.
Потом она увидела, как сквозь могильную землю просачиваются призраки. Хотелось кричать, забиться куда-то, спрятаться, но Ефросинья продолжала безвольно, как кукла, лежать на земле. Она не могла пошевелиться.
Как ночная дымка, подсвеченная луной, из-под земли стали появляться сначала руки, потом головы. Над могилой поднялись трое детей. Старший казался ровесником Фроси. Он прижимал к груди малыша. Рядом стояла маленькая девочка, которая как будто пряталась от матери за спиной брата. Призрачные силуэты их были изорваны, огромные дыры и пустые глазницы наполняла тревожная промозглая темнота.
– Любимые мои! Деточки! – охнула женщина и бросилась вперед, желая обнять детей за ноги, целовать их и вымаливать прощения. Но руки лишь проходили сквозь них и вцеплялись в холодную, сырую землю. – Деточки! – завыла она и стала царапать руками могилу и корчиться от боли. – Простите! Простите! Простите меня!
– Уходи! – холодно проговорил старший сын и свободной рукой приобнял сестру. – Ты нас бросила. Ты закрыла дверь на ключ и ушла. И мы горели в огненной ловушке и не могли выбраться. Зачем ты теперь нас беспокоишь?! Опомнилась? Поздно! Иди, куда хочешь, теперь ты свободна. Иди туда, куда ушла в тот вечер. Мы больше тебе не помешаем…
– Теперь ты гори! – сказала девочка и уткнулась лицом в руку брата.
– Уходи! – повторил мальчик.
– Деточки, простите! Я так люблю вас! Я тоже уже давно не живу! Я с вами! Здесь, рядышком… Деточки! Деточки мои!
– Среди нас тебя нет. А от жизни ты отказалась сама, у тебя ее никто не забирал. А мы сгорели, потому что ты нас бросила. Уходи! И больше никогда не приходи.
– Простите! Простите! – обезумев от горя, выла женщина и рвала на себе волосы.
– Мы стали святыми, – сказала девочка. – Нам без тебя хорошо.
– Скоро настанет ночь примирения, – нехотя, через силу, проговорил мальчик. – Когда на небе встанет большая красная луна, наша луна, приходи сюда. Если придешь, простим. Если нет, гори огнем…
И они исчезли. Призраки побледнели и, подобно туману, рассеялись над могилой.
Фросину грудь пронзила резкая боль – будто от удара. Последнее, что девочка успела увидеть, – черные и глубокие – как могилы, впалые глаза женщины-скелета.
Разрушенный храм
Очнулась