ряд суждений по проблематике письма11. Это положение можно понять как индикатор того состояния, при котором гуманитарии уже ощутили необходимость отделить ситуацию устной речи от ситуации письменной фиксации. Однако здесь недостаточно лишь обозначить отдельные аспекты, как общие, так и различные в данной познавательной ситуации, но с теоретической ясностью важно разъяснить суть данного феномена.
В первом случае – случае вербального и невербального, но непосредственного общения индивидов, мы имеем дело с ситуацией, в которой возникает подвижная живая информация. Информационно подобное общение не предстает как завершенное. Выяснение позиций сторон, выдвижение аргументов и т. п. в принципе должны иметь результатом некий новый интеллектуальный продукт, причем он, как правило, и фиксируется, т. е. возникает ситуация сохранения только что выработанной подвижной информации. Если этого не происходит, то обмен суждениями остается неизвестным для истории. И, следовательно, научному анализу он не доступен. Понятия и термины, не различающие высказывания устные (живая подвижная информация) и высказывания сохраненные, зафиксированные, оказываются теоретически недостаточно четкими. Разумеется, они очерчивают рамочные границы ситуаций (разговор, беседа, рассказ), но не разграничивают зафиксированный и незафиксированный в источнике обмен информацией. Именно поэтому мы и возвращаемся к проблеме эмпирических оснований науки о человеке. Для науки необходимо возвращение к исходным данным столько раз, сколько это потребуется. А это возможно только при условии, что исследователь имеет дело с ситуацией общения, так или иначе зафиксированной. Новые технологии XX в. выступают своего рода индикатором наиболее актуальных для человечества познавательных проблем. Одной из таких ситуаций и является как раз проблема фиксирования информации. Эта проблема была решена в то время, когда появилась возможность записи звучащей речи.
Современная культура настолько широко использует это техническое средство, что сомнений в том, различает ли она информацию подвижную и ускользающую от информации фиксированной и стабильной, уже не остается.
Проведя это разграничение, отметим, что каждая из этих двух познавательных ситуаций информационного обмена может и должна рассматриваться специально. В дальнейшем изложении основное внимание, как уже отмечалось, будет уделено второй из них. Это отнюдь не означает, что их возможно рассматривать по отдельности. Лишь выход на метауровень позволил показать, что особенности того информационного обмена, который осуществляется именно человеком, как раз и состоят в том, что обе эти формы выступают в едином процессе человеческой деятельности. Живая информация спонтанно фиксируется, созданный интеллектуальный продукт открывает для продолжения деятельности новые возможности продвижения к изначально намеченной цели. Возникает вопрос об универсальной модели опосредованного