отвлек какой-то шум метрах в 50 от них. Было темно, но он прекрасно различал пять фигур. Судя по тону и доносящимся обрывкам фраз, он понял, что там разборка.
– Будем лезть, да? Тогда я сниму очки, – Андрюха убрал их в карман шорт.
– Пойдем, – за эту молчаливую поддержку Пашка всегда, всю жизнь, уважал друга.
***
– Остановись. Не делай этого. Больно будет, – Ксюша смотрела прямо на высокого. Но он не слушал, летя на нее, замахиваясь правой рукой, сжатой в кулак.
– Да пошла ты!
«Три, два, раз», – она схватила его за руку, которую он поднял на нее, и, резко потянув ее на себя, одновременно ударила его основанием правой ладони в нос.
Высокий взвыл от боли, кровь стала капать прямо на песок.
– Сука! Сволочь, – орал он.
– А я просила не делать этого. И остановиться просила!
– Руку отпусти, дура чертова!
– Отпущу, если пообещаешь, что людей больше трогать не будешь.
– Да пошла ты!
– Ну тогда постоим. У меня полно времени. – Зовут тебя как? – Ксюша обратилась к тому, кто должен был денег принести.
– Макс.
– Звони в полицию, Макс.
– У меня телефона нет.
– У меня есть. – Пашка, словно в тумане, смотрел на Ксюшу, глубоко дыша от быстрого бега. – Я позвоню.
***
Пашка догадался, что это она, практически кожей. И эти 50 метров, которые он бежал, казались ему 40 километровым марафоном.
«Я должен ей помочь! Я должен защитить эту маленькую, хрупкую девчонку», – думал он, летя вперед.
То, что произошло дальше, он даже не успел понять. Несколько секунд и все кончилось. Кончилось, потому что она, маленькая и хрупкая девчонка, это остановила. В одиночку.
***
После того, как полицейский закончил снимать показания, и Уазик увез нарушителей в участок, Ксюша попрощалась с Максом, взяла с него обещание, что он непременно расскажет все своим родителям и преподавателям в училище, и снова зашла в воду.
Ей хотелось плакать. От детской жестокости. От осознания обстоятельств, с которыми сталкиваются эти маленькие существа, впоследствии становясь бесчеловечными. От ощущения собственной беспомощности в моменты, когда ничего она в душах этих детей изменить не могла.
Пашка стоял и молча смотрел на нее. Понимая, почему она зацепила его с самого начала.
Она не просто была не похожа на остальных. Она была бесстрашной, глубокой, человечной и совсем в нем, в Пашке, не нуждалась.
– Я рядом постою? – он решился и зашел в воду.
– А Андрей, друг ваш, где?
– Пошел купить воды, – его задел ее ответ.
– Постойте. – чувствуя, что сейчас заревет, она хотела, чтобы он ушел, чтобы не видел ее такой. Потому что не так она представляла их встречу. Она злилась. На обстоятельства, на себя, на то, что так не вовремя он встретился ей сегодня.
– А я думал, мы утром еще на «ты» перешли.
– Ничего мы не переходили!
– «Мерзавец», «Гусь напыщенный», – я думал, что это разрешение на более неформальную манеру общения.
– Зря думали. Что вы вообще обо мне знаете, для