шкафчик у раковины, потому что Кэсс, в отличие от Майки, не считала, что необходимо все вымыть, прежде чем покинуть кухню. Тарелки у нее были из настоящего фарфора, столовых приборов – полная дюжина, а еще всякие приспособления вроде сушилки для салата и подставки для ножей. Мало того – в гостиной стояла весьма основательная мебель со множеством подушек, и все ткани были строго подобраны, а на многочисленных столиках расставлены растения в горшках и керамические штуковины. С точки зрения Майки, малость загромождено, однако впечатление это производило; порой ему казалось, что по сравнению с ее домом его квартира недостаточно «взрослая».
Они перебрались в гостиную и смотрели вечерние новости, сидя на диване по обе стороны от кота, который наконец удостоил их своим обществом. Это был черный худощавый юнец и правда с замечательно длинными белыми усами, он втиснулся между Кэсс и Майкой, зажмурился и замурлыкал. Телевизору приходилось перекрикивать музыку, все еще доносившуюся из кухни, пока Майка не сходил и не выключил радио. Как только Кэсс выдерживает непрерывные потоки звуков? У него от такого мозг словно раздваивался.
Его бы воля, он бы и вовсе без новостей обошелся. Честно говоря, Майка готов был махнуть рукой на эту страну. Похоже, все летело к черту, и лично он ничего не мог с этим поделать. Но Кэсс очень сознательная, ей непременно требовалось усвоить каждую вгоняющую в депрессию подробность. Она сидела в затемненной гостиной очень прямо, напряженно смотрела в телевизор, его свет золотил ее профиль и изгиб шеи. Майка любил этот изгиб. Он подался ближе и прижался губами к пульсирующей жилке под челюстью. Кэсс на миг склонила голову к его голове, но не отрывала глаз от экрана.
– Понадобится десять лет, чтобы компенсировать тот вред, который мы наносим планете за день, – сказала она. – А многое и вовсе не удастся исправить никогда.
– Может, я останусь на ночь? – прошептал ей на ухо Майка.
– У меня завтра школа, ты же знаешь, – ответила она и погладила его по руке.
– Только в этот раз, – сказал он. – А утром, честное слово, проснусь рано и сразу же выметусь отсюда.
Но она сказала:
– Майка?
Она произнесла это вопросительным тоном, словно он чего-то недопонял и она на это указывает, – но сообразить, что он недопонимает, Майка не смог. Она почти всегда позволяла ему остаться. Но сейчас отодвинулась и сказала:
– И к тому же ты ведь еще должен сегодня выкатить мусорные контейнеры, если я не ошибаюсь.
– Вот спозаранку и выкачу, – ответил он.
– А я еще не все оценки проставила, – сказала она.
Майка умел отступить вовремя. Вздохнув, он ответил:
– Ладно, ладно! – И, как только началась очередная реклама, поднялся уходить.
– Остатки с собой не возьмешь? – спросила Кэсс, провожая его к двери.
– Съешь сама, – сказал он.
– Хорошо, спасибо.
– Послушай! – обернулся он к ней. – Давай я завтра приготовлю мое всемирно известное чили. А ты приедешь к ужину и привезешь