недоверия.
– Поздно закончила, устала. Шеф-садист сказал, чтобы отчет был готов к концу недели. А эта новенькая, неуч сиськастая, пустое место. Ее и взяли только потому, что явно «села» туда, куда надо, а мне теперь отдувайся за это, – зло рявкнул женский голос.
– Хочешь приеду?
– Не стоит. Мне надо поработать сегодня. Отчет этот гребаный еще не готов.
– Ну так я помогу.
– Что про меня скажут в офисе? Вообще охренел?!
– Ладно. Освободишься, позвони. Заеду за тобой, – разочаровано проговорил мужчина.
Он отшвырнул, чертыхаясь, телефон на кровать и направился на кухню делать завтрак.
Бекон и яйца шкварчали на сковородке, кухня заполнялась приятным миксом из запаха еды и молотого кофе.
Телефон снова подал признаки жизни.
– Кристина?! – в голосе звучали нотки надежды.
– Знаешь, Меркутов, ты не приезжай.
– Ну так я понял, что ты занята сегодня, что перезванивать?
Молчание…
Зловещее молчание, рождающее чувство не комфорта. Мужчина понимал, что за этим красноречивым беззвучием стоит что-то большее, чем просто «не приезжай». В трубке слышалось сопение, а потом женский голос быстро выпалил, словно боясь, что кто-то закроет ей рот:
– Мне одиноко с тобой, Меркутов. Я как брошенка какая-то. У тебя на меня вечно нет времени: сначала были эти гребаные летные часы, которые тебе по зарез нужны были для новой работы. Потом эта старая «этажерка», которую ты притащил с «кладбища» и пытаешься снова заставить летать. Я уже не говорю о вечном стрессе от страха, что кто-то позвонит и скажет: «Машина потеряла управление, пилот не успел катапультироваться…». И тогда три года коту под хвост, ты даже не удосужился мне сделать предложение за все эти года. С меня довольно.
Ни мужского гласа, ни воздыхания. Лишь сосредоточенное молчание, указывающее на обдумывание ситуации.
– Не могу взять в голову, за что ты больше переживаешь: за то, что «коту под хвост» или за то, что «пилот не катапультировался»? – с сарказмом спросил мужчина.
– Дебил! Между нами все кончено! – резко бросила Кристина, словно выплюнула попавшего в рот жука.
Мужчина сморщил свой аккуратный, четко очерченный, с хорошо видной переносицей нос. Подойдя к стоявшему в углу глобусу, выполнявшему роль домашнего бара, Меркутов взял бутылку виски и, откупорив ее, вспомнил всю нецензурную лексику. И только он поднес горлышко к губам, в дверь позвонили.
В дверях стоял высоковатый, широкоплечий мужчина средних лет с резкими чертами лица и довольно густыми бровями, сходящимися на переносице и образующими букву “V”. Крупные, широкие кости были «одеты» хорошо развитыми мускулами, но при этом он не казался накаченной «скалой».
– Я, конечно, понимаю, что где-то в Японии самое время открывать Саке, но у нас только девять и начинать день с вискаря…, это не наше лекарство, – и он залился задорным смехом, поднимая руку с мешком, позвякивая полными бутылками. – Я их два дня в холоде томил.
Речь гостя