так и продолжали липнуть, когда узнали, кто я, когда поняли, что этот страшный мужик имеет много бабок.
Курицы.
А Кристина – она не такая, она меня сразу полюбила, как человека, а не как кошелёк.
Меня. Такого злого и большого.
И ушла! Ушла, сучка такая.
Ну ничего, мы не гордые, мы и побегать можем, с нас не убудет. За такой-то.
Жена же будущая, сразу понятно, что не будет все так легко. Тем более в сложившейся ситуации.
Зато какой кайф будет получить ее сполна, когда станет моей полностью.
– Руслан, ты слышишь меня, – зовет меня Ахмедов, который по моей просьбе прибыл в больницу и нашел всю скрываемую информацию.
Меньше всего я ждал, что даже Захар с Ренатом будут игнорировать мои просьбы дать адрес Кристины.
Вот от них подставы никак не мог предположить, но они как партизаны молчали оба. И я знал, откуда корни росли.
Катька им так приказала, так вот эти два каблука не могли отказать своей девке.
Понимаю.
Была бы рядом моя Кристина и попросила бы чего, тоже бы не отказал.
Но по секрету же можно было мне сказать, я бы их не сдал.
Ахмедов же нормальный мужик. Выложил инфу сразу же, по первой просьбе.
Нормальный мужик. Правда женат, четверо сыновей, но моя приемная мать – Дамира, его давняя любовница.
Я сначала, как узнал, морду ему набил.
С дури, конечно. Ведь нельзя так, трахать столько лет и иметь свою семью на стороне.
Сцепились мы тогда как звери. Обида во мне сильная была.
Потом уже за пивом он-то и рассказал, что моя приёмная мать – это жена его покойного брата, он любит ее всю жизнь.
Это не удивительно.
Даже в свои пятьдесят она все еще остается очень интересной, ухоженной женщиной с острым взглядом и ровным разрезом бровей.
Даже вот мне принесла гладко выглаженный костюм на выписку, хотя до неё ещё долго.
Говорит, негоже выходить в свет в трениках, хотя дойти до машины тут пара минут.
Еду мне носит свою, как из ресторана.
Впрочем, всегда так было, она все делает идеально, а уход за мужчиной у неё на первом плане.
Я всегда чувствовал это на себе, особенно после смерти её мужа, так как все силы она сосредоточила на мне.
Мать никогда не позволит себе появиться на людях без макияжа, маникюра и костюма, пошитого на заказ.
Но это сейчас она может решать, что носить и как жить. В те же времена, когда был жив ее муж, как, собственно, и сейчас ничего не изменилось: женщины в восточных семьях ничего не решали.
Что-то мне подсказывает, что, когда Ахмедов Ильшат сделал ее своей любовницей, ее мнения тоже никто не спрашивал.
Зато все ее приемные дети были при деле. И мне нашлось.
– Руслан! Сынок, ты со мной?
– Слышу я. Ты достал, что я просил?
– Достал. У девушки сегодня билет на поезд до Иваново. И может быть к лучшему…?
– Что, блять! – ору я, срывая ненавистный катетер. Они перестали меня связывать, поверили, что я не сбегу. Но теперь они меня не остановят. – Во сколько?!
– Через