Алексей Еремин

Рассказики


Скачать книгу

эпохой, силой обстоятельств был весь «переогромлен» в голос России и свободы, Блока, чей голос лирического поэта в эпоху войн и революций приобрёл эпическую силу в «Скифах» и «Двенадцати», Есенина, из поэта любви и природы, преображённого в последнего певца уходящей русской деревни…

      Именно поэтому нельзя пройти мимо обстановки, в которой творила поэтесса. Страна вновь меняла курс, разворачивалась, как огромный неповоротливый лайнер, к более авторитарному правлению. Уже состоялся кровавый новочеркасский расстрел. Перемены витали в воздухе. 1964 – год разворота оттепели, год отстранения от власти Хрущёва. В этот роковой год беспросветность будущего, до того туманного, становится для поэтессы зримой. Крушение надежд пусть даже на ограниченную, но свободу, гениальное предвидение застоя – всё в этой колыбельной!

      Вчитаемся в эти великие строфы.

      «Спят усталые игрушки, книжки спят.

      Одеяла и подушки ждут ребят.

      Даже сказка спать ложится,

      Что бы ночью нам присниться.

      Ты ей пожелай:

      Баю-бай.

      Обязательно по дому в этот час

      Тихо-тихо ходит дрема возле нас.

      За окошком всё темнее,

      Утро ночи мудренее.

      Глазки закрывай,

      Баю-бай».

      Каким удивительным чутьем, какой силой откровения, пришло к ней это знание, это чувство времени?! После бурь революций, мировых войн, приходит время сна, – всё засыпает. Засыпай и ты. Потому что «за окошком всё темнее», нет отблеска света в сгущающейся тьме настоящего.

      «В сказке можно покататься на луне.

      И по радуге промчаться на коне.

      Со слоненком подружиться

      И поймать перо Жар-птицы.

      Глазки закрывай,

      Баю-бай».

      Безграничный пессимизм, безграничное смирение перед тяжестью настоящего. Только уснуть и слушать сказки, вот всё, что остаётся. Только в сказке еще и можно промчаться на коне грандиозных кавалерийских атак гражданской войны в России, подружиться со слонёнком, – потому что кругом железный занавес и выбраться к реальным живым слонам уже никогда не получится, уже не осуществятся мечты, не свершится задуманное – то, что может дать перо Жар-птицы, исполняющее желания.

      «Баю-бай, должны все люди ночью спать.

      Баю-баю, завтра будет день опять.

      За день мы устали очень,

      Скажем всем: «Спокойной ночи!»

      Глазки закрывай,

      Баю-бай».

      «Мы устали очень», остаются только сны.

      Любому, сколь-нибудь знакомому с русской классической литературной традицией известно, что на протяжении столетий стилизованные колыбельные становились яркими, обличительными творениями. Достаточно вспомнить колыбельные Лермонтова, Некрасова, бесчисленные подражания им. В русле этой классической традиции движется и Зинаида Петрова, но в новой реальности, где свобода уже даже не мерцающая звезда во мраке, – сгущается беспросветная ночь.

      Нельзя не отметить и влияние колыбельной Бальмонта,