солдат, мы разрешили им подсесть. После фильма гуляли по центру Томска. Падал редкий снег, было морозно, но безветренно. То новое чувство волнения и радости я помню и сейчас.
Слава. Каждое воскресенье мы проводили вместе. Иногда у него случался выходной в компенсацию за превышение сверх установленной продолжительности еженедельной службы. Двадцать лет. Как я всё помню? Но помню. В такие дни я сбегала с уроков, и мы шли гулять, а потом в кафе, потому что это был наш праздничный день.
Одноклассники, которые видели нас, и подруга представляли, что у меня «взрослые» отношения, но ничего не случилось. Не случилось, скорее, из-за него. Я была внутренне готова, но он будто берёг, и не шёл дальше, хоть и мог, после запойных поцелуев до головокружения.
Сразу после Нового Года его отправили на войну. Слава сказал, что на пополнение в Грозный. Каждый вечер я смотрела новости по всем каналам, надеясь случайно увидеть его лицо. Каждое утро по дороге в школу и вечером перед сном заглядывала в почтовый ящик. Каждый день снимала телефонную трубку, проверяя, нет ли обрыва связи. Вечером третьего марта двухтысячного года папа сказал: – Дочка, тебя, – что-то в его голосе сорвало меня с места, в коридоре я влетела мизинцем в книжный шкаф, он распух, болел больше месяца, как оказалось, такая незначительная, кажется, косточка, но ходить без неё трудно!
Их только вывели из Грозного! Он жив! И не покалечен! И он отправил мне письмо! И сегодня напишет ещё одно, подробное! И он очень скучает!
На выпускном вечере неожиданно оказалось, что я не отверженная, длинная, рыжая, неуклюжая, а, напротив, любимая. Любимая одноклассником, который мне очень, очень нравился. Я услышала ещё одно признание от яркого мальчика из параллельного класса. Как же мы страдаем от неуверенности в себе в эти подростковые годы!
Мне удалось поступить в Томский университет на факультет журналистики, и здесь я снова почувствовала мужское внимание; ухаживания, цветы, приглашения в театр или на концерт. Но мне нужен был только мой Слава! Пусть я злилась, но умом понимала, во многом мама права: – Доченька, ты уже выросла из школьной любви. Он солдат, ты студентка. Никакого будущего у вас нет, прими это. Я понимаю, он хороший, добрый, но не надо жизнь свою под него подстраивать.
Не знаю, как бы сложилась наша судьба, сейчас понимаю, мама говорила мудрые слова, но в декабре ему дали отпуск на две недели. Влюблённый, богатый, худой, – таким он виделся мне в те недели. Никто из нас уже не мог противиться наивысшей близости.
Когда он уехал в часть, мы уже составили план жизни: я учусь в университете, он не продлевает контракт, покупает для нас квартиру, устраивается на работу, мы женимся.
Годы часто однообразны, как новобранцы в строю, но некоторые, как разряженный ветеран, с аксельбантами и блестящими медалями на груди, запоминаются. В 2002 году мы сделали ремонт в нашей квартире, сыграли свадьбу, и я проходила практику на томском телевидении.
Изначально