как? – Заржал Павлик. Павлик всегда смеялся точно так, как ржут кони в стойле прямо со звуком «гык-гык».
– Наоборот, это когда распутен как монашка, а не преступен как шлюшка. – После этой фразы смех взорвал молчавшее пространство словно взрывом праздничной петарды, резко, звонко, оглушительно. Наиболее эксцентричные не могли остановиться ещё долго. Это была одна из тех ситуаций, когда моя шутка состоялась, чаще же после моих шуток, меня награждали то удивлённым взглядом, то со взметнувшимися бровями.
Про директора… мне больше понравилось сравнение его с благородной девицей, хорошо согрешившую так, что выгнали из дома и отреклись вовек перекрестившись. Вот, теперь и коротает дни, организовывая подпольные порно студии. Очень, кстати, похоже. У меня даже были на его счёт мысли, что он либо был связан с наркотиками, либо натворил чего-то такого, что пришлось сбежать далеко и надолго.
А для русского, это действительно не так уж и близко. На минуточку, мы находимся в Вене, в столице Австрии. Не смотря, на то, что девяносто пять процентов всей нашей сборной компании славяне: русские, украинцы и белорусы, едва ли говорящие на английском, мы здесь, в самой комфортной для жизни столицы Евросоюза, если верить Wikipedia.
Про директора. В тот день для меня его было много, точнее, ситуаций с его участием. Вот, по его укору, задрав руки, осматриваю отражение в запотевшем зеркале, рассматриваю пах. Ну, да, ну волосы, ну, хорошо, сбрею. Возможно, я бы не запомнил этой ситуацию, если бы не произошедшее далее. Я в целом не люблю эти процедуры, волосы отрастают при этом всё чешется, колется, да и вообще вид у мужчины без волос словно под копирку, никакой идентичности и мужественности. Рыжая сказала как-то раз: «выбритый во всех местах мужчина, как младенец – переросток». Так, вот тогда в попытке стать младенцем-переростком, неудачно полосонул себя бритвой, и капли крови мгновенно проступили, нависнув гроздями, скользят по коже, просачиваясь из тонкой, но глубокой царапины.
Порез был не сильном, но последствия комичными.
– Николай! – Дверь в душевую снова распахнулась, директор сверлил меня взглядом. – Поторопись. Времени на расслабления сегодня точно нет.
– Да? Я уже… почти.
– Хочется, чтобы всё было без приключений! Первый день, а вы всё тут, как после годового забега. Оденешь вот это.
– Пластырь есть? – Показываю порез, пока он бубнил.
– Так… Начинается. Выплывай из своего аквариума, я попытаюсь найти, чем это загримировать.
Тонкий, почти прозрачный пластырь прилипает к пальцам. Я уже испортил два, ещё один испортил Стен. Я нервничаю, он нервничает, и вот остаётся последняя упаковка пластыря.
– Зачем ты пытался всё сбрить, просто подстриг бы волосы. Тебе же не 15 лет, чтобы экспериментировать. Так, замири и не шевелись. – Распаковывает очередную полоску пластыря, нагибается, прицеливаясь ультратонким липким матовым полиэтиленом и как же всё может быть без странных стечений обстоятельств. Дверь открывается, в дверях