этой истории. Именно в таких женщинах, как Вильгельмина Беннетт, – для друзей Билли, – и заключается вся прелесть жизни.
Друзья звали ее Билли! Он не порицал их за это. Имя было очаровательное и шло ей как нельзя лучше. Он решил попрактиковаться: «Билли… Билли Билли». Слово очень легко сходит с языка. «Билли Беннетт». Очень музыкально. «Билли Марлоу». Еще лучше. «Мы заметили среди присутствующих очаровательную миссис Билли Марлоу»..
Его охватило неудержимое желание поговорить с кем-нибудь о девушке. Разумеется, это легче всего было сделать с Юстесом. Если Юстес еще не потерял дара речи, – а качка в этот момент почти совершенно прекратилась, – то он, наверное, с наслаждением углубится в беседу о своей разбитой жизни. Кроме того, у Сэма была еще другая причина желать общества Юстеса: в качестве человека, чуть было не женившегося на этой превосходной девушке, Юстес казался Сэму чем-то вроде национальной достопримечательности. Он превратился для него в своего рода святыню. Чело его было как бы окружено сиянием. Сэм с благоговейным трепетом вошел в каюту, охваченный приблизительно таким же чувством, какое испытывал мальчик, в первый раз переступивший порог музея.
Достопримечательность лежала да спине, уставившись в потолок. Юстес лежал совершенно неподвижно, заставляя себя думать об одних лишь сухопутных предметах. Только таким способом ему удавалось сгонять с лица зеленоватый оттенок. Но было бы слишком смело утверждать, что он хорошо себя чувствовал. Сэма он встретил со спокойной суровостью.
– Сядь, – проговорил он, – нe раскачивайся на ногах, потому что мне от этого делается дурно.
– Что ты? Мы еще не вышли из гавани. Неужели у тебя уже началась морская болезнь?
– Я ничего не утверждаю. Когда мне удается не думать об этом… за последние десять минут я достиг недурных результатов, упорно сосредоточиваясь на Сахаре. Вот это местечко, – с восторгом прибавил Юстес. – Это ландшафтик! На целые мили ничего, кроме песку, ни одной капли воды!
Сэм присел на диванчик.
– Ты совершенно прав. В таких случаях самое важное сосредоточиться на посторонних предметах. Почему бы тебе не рассказать мне, например, еще чего-нибудь о твоей несчастной любви к этой девушке Билли Беннетт, так, кажется, ты назвал ее?
– Вильгельмина Беннетт. Откуда тебе пришло в голову, что ее зовут Билли?
– Я заметил, что девушек, которых зовут Вильгельминами, друзья называют иногда
Билли.
– Я никогда не звал ее иначе, как Вильгельмина. Но об этом я совершенно не в состоянии говорить теперь. Вспоминать о ней для меня настоящая пытка.
– Это именно тебе и нужно. Поступай, так сказать, по принципу анти возбуждения. Попробуй заставить себя, и ты немедленно забудешь, что находишься на судне.
– До известной степени ты, пожалуй, прав, согласился Юстес. – С твоей стороны очень мило сочувствовать мне.
– Дорогой мой… Для тебя я готов