пистолета, но, когда дверь открылась, перед ними предстал всего лишь юный Сэм Гукин, готовый лопнуть от важности.
– Отец говорит, чтобы вы немедленно приходили!
Беглецы взяли свои Библии и последовали за мальчиком вниз по лестнице, потом по дороге и вверх по склону к деревне. Они с любопытством смотрели по сторонам. С полдюжины бревенчатых домов, таких же, как у Гукинов, стояли немного поодаль от дороги, привольно раскинувшись посреди обнесенных изгородями участков, все они выглядели новенькими в лучах утреннего солнца. Впереди виднелись главенствующие над поселком высокие крыши и трубы колледжа. Людей не было видно, и ощущение, закрадывающееся от этого простора, новизны и пустоты, было каким-то особенно тревожным, походя на сон. На Неда навалилась вдруг тоска по дому. «Господь милосердный, – подумал он. – Никогда я не смогу к этому привыкнуть».
Сэм вприпрыжку бежал впереди.
Дом собраний оказался скромным строением, сорок на сорок футов, о двух этажах с окнами, с кровлей из дранки, приобретшей под действием погоды серебристый, как у рыбьей чешуи, цвет, с четырехскатной крышей, увенчанной небольшой колокольней в форме муравейника. Снаружи скопилось много лошадей, повозок и поклажи, но изнутри не доносилось ни звука. Тишину нарушало только птичье пение. Сэм открыл дверь, и они вошли в прохладное, хорошо освещенное помещение с галереей. Первый этаж и верхние галереи были заполнены молчаливыми фигурами: мужчины стояли по одну сторону, женщины – по другую, дети располагались в задней части. Все собравшиеся воззрились на двух вошедших полковников, и в этот миг Нед, как никогда в жизни, уверился, что голосование сложилось не в их пользу. Но тут Дэниел Гукин встал и начал хлопать в ладоши, и секунду спустя к нему присоединились остальные. Внезапно бревенчатое здание наполнилось звуками аплодисментов, под которые священник сошел с кафедры и двинулся по проходу навстречу гостям, раскинув руки в жесте радушного приветствия.
Проповедь священник начал с цитаты из Второзакония о необходимости быть в любой миг готовым к смерти.
– Грешникам следует сознавать, что смерть – вещь предопределенная, не предопределено лишь время и что если они промедлят на день с обращением ко Христу, то не миновать им кары вечной.
Священник говорил сильным, глубоким голосом с йоркширским акцентом. Призывая слушателей снискать милость Божью, являя гостеприимство, он воздел руки и возвел глаза к небу.
Как почетных гостей, Неда и Уилла усадили впереди. Уилл слушал, прикрыв глаза, кивая и бормоча в знак согласия, но Нед спустя первые полчаса обнаружил, что внимание его рассеивается. Слегка поворачивая голову, он неприметно разглядывал собравшихся: сначала серьезные лица на скамьях, затем на заполненных галереях выше проповедника. И наконец обратил взор на самого священника. Он был лет тридцати с лишним, коренастый, темноволосый, с короткой черной бородой и бровями, которые сходились в одну сплошную линию. Нед инстинктивно почувствовал, что видел этого человека раньше.