собой такой запас. В истинно паучьем вкусе.
Неужели вместе с полиморфными конечностями жертва запретной хирургии обретает и вкусы животного, в которое по сути превращается?
Неожиданно незнакомец открыл глаза. Он сел, выпрямился, посмотрел наверх – прямо на Спитамена. А затем прыгнул. Все происходило настолько быстро, что Спитамен не успел ничего понять. Словно подброшенный невидимой пружиной, человек вцепился в руку, сжимающую сферу. На мгновение Спитамену показалось, что сфера сейчас лопнет, такой крепкой была хватка, но, к счастью, этого не произошло.
Отвратительный смрад заполнил все вокруг, но куда ужасней было искаженное ненавистью лицо незнакомца. На этом лице двигались и жили только глаза – со зрачками, сжатыми в две черные точки, окруженные желтушными белками.
Они боролись молча. Все слова выветрились у Спитамена из головы, а его противник вел себя так, будто и не владел человеческой речью. Ухватившись за Спитаменову руку, он пробовал подтянуть тело к краю ямы. Спитамен чувствовал, что начитает падать. Еще мгновение, и он соскользнет… И тогда в яме окажутся двое.
Мужчина практически ничего не весил, однако под грязной кожей чувствовались мышцы того, кто отдает много времени физическому труду. Работник порта? Матрос? Неизвестно, сколько продолжалась бы их борьба, однако в тот момент, когда Спитамен был уже готов соскользнуть в колодец, дверь в подвал распахнулась и в дверном проеме вновь возникла паучья фигура гибрида.
На этот раз лавочник вооружился алебардой. По виду оружию было лет двести, во всяком случае, Спитамен не помнил, чтобы солдаты и стражи Завораша пользовались такими. Наверняка это был один из предметов, выставленных на продажу в магазине.
Вторая рука Спитамена по-прежнему оставалась свободной. Размахнувшись, он ударил незнакомца кулаком в лицо. Послышался хруст ломаемых костей, голова незнакомца запрокинулась. Хватка обеих его рук на мгновение ослабла. Очередной удар Спитамен направил узнику в челюсть. Брызнула кровь.
В этот момент позади раздался звонкий удар. Спитамен оглянулся и увидел, что лавочник уже почти спустился по лестнице. Алебарду он тащил за собой за длинную рукоять, и ее лезвие, соскользнув с последней ступеньки, звякнуло о каменный пол подвала.
Губы галантерейщика растянулись в ухмылке. Он по-прежнему был в темных очках, и Спитамен, который все еще напрягал зрение, подумал, видит ли тот хоть что-нибудь.
– А ну стой, где стоишь! – В полумраке странные пятна, покрывавшие голову лавочника, тускло отливали серебром.
Спитамен взглянул на залитое кровью лицо перед собой, в полные ненависти глаза… и нанес очередной удар. От столкновения с кулаком Спитамена нос узника буквально смялся, несчастный издал короткий стон. Обе его руки разжались, и узник рухнул на дно колодца.
Времени выяснять, что с ним стало, у Спитамена не было. Окно находилось всего в нескольких шагах от него, и сфера светилась достаточно ярко, чтобы он дошел до него, не угодив