Удивительные путешествия по реке времени. Книга вторая. Неожиданные встречи. Сказочные истории
Бернардину мне рассказывать нечего, – косо поглядывая на обидевшегося Кешку продолжил Рибаджо. – Она, как и все смазливые девчонки, быстренько вышла замуж, родила сына и дочку. Прожила неприметную людскую жизнь. Ничего интересного.… А вот про девочку, судьбу которой она изменила, я расскажу с удовольствием. Итак…
Итак…
Девочка, звали её Мари, не блистала красотой и изяществом, к тому-же принадлежала к славному роду Гроссхольц. Правда, слава этого рода была худой. Мари с детства привыкла к тому, что люди сторонятся их, будто прокажённых. Это и понятно, ведь её отец – потомственный палач. Родитель Мари достался мрачный, нелюдимый. За свою маленькую жизнь девчонка ни разу не почувствовала на своей голове ласковую руку отца и не услышала от него ни одного нежного слова. Иоганн, так звали отца девочки, приходил с работы чернее самой чёрной тучи. Вынимал из мешка топор и принимался его мыть в ведре на кухне их родового дома. Затем он ставил его здесь же обсыхать, прислонив топорищем к стене. Мари лежала в постели, как мышка: она боялась шевелиться, ей страшно было потревожить вымытое чудище. Даже когда девочка хотела пить, она терпела до утра и никогда не входила в кухню первой. Каждый раз, услышав голос отца, Мари вздрагивала и с удивлением смотрела на мать, красивую и молодую. Девочка не могла взять в толк – зачем она пошла замуж за человека на тридцать лет её старше к тому же с кровавым топором в мешке? Мать, так же как дочь, боялась мужа, и как казалось Мари, ненавидела его. Будущее девочки было безнадёжным и мрачным. Какой приличный человек полюбит и возьмёт замуж дочь палача?! Только другой палач с таким же кровавым топором в мешке.
– Ни за что! – с отчаянием думала Мари, – пусть лучше и мне, также как тем несчастным, которым приходилось иметь дело с её отцом, отрубят голову…
Вот тут-то в жизнь девочки и вмешалась моя сестра Бернардина. Она по неизвестным нам причинам во время одной из ежедневных ссор вложила в уста матери Мари признание, которое та бросила мужу в лицо: Мари – не его дочь, а доктора Филиппа Куртиуса. Палач принял признание спокойно и даже бровью не повёл, а утром выставил обеих за дверь. Мать вместе с девочкой переехала к доктору, и они зажили совершенно другой жизнью.
Закончив говорить, Рибаджо, вольготно раскинувшись в мягком кресле, блаженно чмокая губами, облизывал испечённое бабушкой кремовое пирожное. Василиса тоже взяла с подноса сладкое угощение и, рассматривая его недоуменно спросила:
– Ну и что? Это всё?! Просто зажила и всё? Ты нас дурачишь, Рибаджик?
– Отдашь своё пирожное – буду рассказывать дальше. Нет? И суда нет!
– Шантажёр! – возмущённо завопил Кешка, пряча под крылышко, предназначенное ему угощение. – Шантажёр! Вымогатель-сладкоед!
– Какой я тебе шантажёр?! – в свою очередь возмутился Рибаджо, – я весь вечер буду рассказы рассказывать, напрягаться, а награда где? Ты вот, курица, сидишь на плечике у бабушки и молчишь, а мне работать надо. Я собираюсь