за эту очаровательную гипотезу, я теперь наверняка не сомкну глаз всю ночь.
– Вряд ли, босс, это мужики ночами спать не дают, – ляпнул я и тут же пожалел.
Стефанопулис зыркнула на меня:
– Самый умный, да?
– Извините, босс.
– Знаете, Грант, что бы я предпочла? Нормальную пятничную поножовщину, чтобы какой-нибудь пьяный ублюдок зарезал другого бедолагу просто за косой взгляд, – сказала она, – там хоть мотив понятен.
Мы молча постояли, вспоминая былые беззаботные времена, а именно вчерашний вечер.
– Значит, так: официально вы в расследовании не участвуете, – резюмировала сержант. – Считайте себя просто консультантом. Расследование веду я, понадобитесь – я вас вызову. Ясно?
– Да, босс, – ответил я. – А пока я мог бы проработать несколько версий, используя, так сказать, методы расследования «неясного типа».
– Ладно, – сказала Стефанопулис. – Но все действия будете согласовывать со мной. Все нормальные данные передадите в мой отдел через ХОЛМС, а я со своей стороны прослежу, чтобы вся паранормальщина попала к вам. Это тоже ясно?
– Так точно, шеф!
– Хороший мальчик, – кивнула она. «Шеф» ей явно польстил. – А теперь убирайтесь отсюда, и, надеюсь, больше я вас не увижу.
Поднявшись по лестнице, я зашел в палатку, растянутую криминалистами, и осторожно снял защитный костюм, тщательно следя, чтобы кровь не попала на одежду.
Стефанопулис хотела, чтобы я не особенно лез в это расследование. После погрома в Ковент-Гардене, когда сорок человек попали в больницу, а еще двести, включая почти всех актеров из пьесы «Билли Бад», – в кутузку, когда заместитель комиссара заработал сначала нервный срыв, а потом дисциплинарное взыскание, когда собственный шеф Стефанопулис оказался на больничном, потому что я воткнул в него шприц с транквилизатором для слонов (ну а что мне оставалось, он пытался меня повесить), а в довершение всего толпа разнесла Королевский оперный театр и сожгла рынок – так вот, после всего этого я и сам не хотел туда лезть.
ВЕРНУВШИСЬ в Безумство, я застал Найтингейла в утренней столовой. Он накладывал себе кеджери из серебряного блюда, одного из тех, которыми Молли каждое утро упорно загромождает сервировочный столик. Подняв крышку другого блюда, я обнаружил там жареные колбаски и яйца-пашот. Иногда, после бессонной ночи, добрый английский завтрак может заменить сон. Сработало – я нашел в себе силы рассказать Найтингейлу об убийстве в клубе «Граучо», хотя почему-то не притронулся к свиным колбаскам. Тоби сидел у стола, наблюдая за мной зорким взглядом собаки, всегда готовой принять мясной подарок судьбы, который может неожиданно упасть с неба.
Когда нас привлекли к делу трагически утратившего пенис Сент-Джона, мы обратились к стоматологу-криминалисту за подтверждением того, что травма была нанесена именно зубами, а не ножом или, скажем, миниатюрной копией медвежьего капкана. Стоматолог быстренько слепил нам максимально достоверный муляж челюстей. Они были очень похожи на человеческие, только