рядом, на книге со стихотворениями Верлена, лежал серебряный перстень с большим болотного цвета агатом, и у самой шкатулки на тумбе находилась одна тонкой ручной работы медная серьга, другая такая же оказалась на полу, видимо, ее случайно смахнули, когда застилали кровать. Напротив постели вдоль всей стены стояли стеллажи, полные разных богатств, накопленных за жизнь: от редких изданий книг, которым было уже более ста лет, до старинных хрустальных флаконов, которые раньше использовались для духов, а теперь дарили ощущение сказки: будто эльфы в этих флаконах хранят свои чудодейственные эликсиры. Полки были заставлены фотографиями: черно-белыми со строгими и идеальными лицами, цветными, иногда немного засвеченными, сделанными на пленку, полароидными, которые были совсем маленькими, но все же такими искренними и напоминающими о близких. Между фотографиями и книгами можно было увидеть открытки с изображением разных городов: Неаполя, Парижа, Стамбула. Там же были шкатулки, статуэтки из дерева и мрамора, вазы, подсвечники и небольшой бюст Максима Горького с огромными пышными усами, будто украденными у Ницше. В углу комнаты был шкаф, купленный совместно с письменным столом: из того же дерева и с такой же резьбой. На шкафу не было ручек, но на каждой двери были замочные скважины, ключа видно не было: хозяйка носила его с собой.
Ольга Васильевна огляделась. Телефона не было видно ни на столе, ни на тумбах. Она помнила, что утром не выносила его из комнаты, а вчера вечером перед сном смотрела в календаре, сколько недель осталось до дня рождения внучки. Тогда она и держала телефон в руках в последний раз. Он должен быть где-то здесь. Порывшись в бумагах на столе, передвинув стопку книг на стеллаже и найдя сережку на полу, которая вместе с напарницей была убрана в шкатулку, старушка обнаружила телефон под одной из подушек, где и оставила его вчера. Конечно, поиски заняли целую вечность. Она набрала номер. Звонок послышался в коридоре. Получается, сын приехал, как и обещал. Ольга Васильевна вышла из комнаты:
– Глеб, сынок! Как я рада тебя видеть! А я вот только тебе звонила. Этот негодяй опять приходил. Ты давно тут? Ты его не застал?
– Нет, мама. Когда я зашел, никого не было. Опять сосед? – грустно озабоченным голосом произнёс мужчина.
– Да, я уже жалею, что дала ключи Октябрине. Мы-то с ней, конечно, подруги. Но сын у нее никуда не годный человек.
– Так, может, заберешь ключи? Это же вашей дружбе не помешает.
– Ох, сынок, а если у меня сердце прихватит? Она хоть скорой дверь откроет. Да и кто знает, может, этот ее сын уже и дубликат ключей сделал.
– Мама, я думаю, может, тебе к нам переехать? Там спокойнее будет и тебе, и нам.
– Нет, сынок, я, пока на своих ногах, хочу и в своей квартире быть. Тут практически вся моя жизнь прошла. Тут все родное, все дорого сердцу. Я, если перееду, то свою душу все равно здесь оставлю. А без души жить… Не хочется.
Сын обнял маленькую сухую