и забыли. Долго ещё ждал Прошка Вереса, каждый день приходя в жилище волшебника, но так и не дождался. К любому шороху прислушивался. На любые звуки бежал не думая. Но волшебник так и не явился.
Одиноко было Прошке одному дни коротать. Без волшбы всё казалось пустым и бессмысленным. И он втайне мечтал о друге преданном, который скрасит ему годы одиночества.
А спустя время некоторое услыхали люди вой протяжный на болотах. И, рассказав всё Прошке, вооружились вилами да копьями и на болота отправились. Каково же было их изумление, когда чудо-юдо зверя увидали – волка-оборотня еле живого. В боку рана виднелась от копья. А в глазах боль читалась и мольба о помощи.
И поняли люди, что зверь невольным пленником по эту сторону мира остался. И домой теперь ему более не вернуться. Хотели было люди от зверя избавиться, вот только Прошка вдруг последние слова Вереса перед исчезновением вспомнил: «…Уйти мне должно вскорости. Надобность великая зовёт. О сроках отсутствия не ведаю, но знаю точно, что вернусь ко времени… Много дивного исчезнет из мира этого. Трудно будет без существ Великих людям мир обустраивать, – хоть и спокойнее. Но ежели кто останется по эту сторону мира из невидали, стань заступником ему, проси пощады для него. Со временем, возможно, сгодиться ещё для службы доброй зверь этот… А ежели люди начнут противиться – скажи, Вереса наказ таков! И всё утихомирится».
Стал умолять Прошка пощадить зверя. Передал наказ Вереса. Крепка была память людей о Волшебнике Великом и о добре, что он совершал. Поверили они Прошке, и решено было чудище косматое пощадить и в подземелья царские доставить. А Прошку ответственным за зверем назначить. Людям хлопот меньше, а Прошке друг желанный.
Впрочем, чудище совсем безобидным оказалось. Тихо в углу темницы держалось. Но в руки только Прошке давалось. Он и рану лечил, и еду доставлял. А когда чудище на поправку пошло, приставили к нему охрану, а Прошке вход свободный пожизненно указом царя назначили.
Вот только иногда по ночам волчий вой слышен был. Грустный такой, протяжный. Знали люди, что в полнолуние волкам особенно одиноко. А уж этому и тем паче. Вся его родня за порогом этого мира осталась. Незавидная судьба у зверя получилась. Одному век коротать в мире чужом, в темнице сырой. Жаль-то жаль, но в друзья к зверю никто не напрашивался. И как вой слышали, так ставни на ночь покрепче запирали.
Царю же эта история выгодой обернулась. Вести о звере лютом разнеслись по всей округе. И ежели кто в царстве раздор с беспорядками учинять вздумал – грозились отдать волку на съедение! Стали обходить разбойники и воры город стороной. Царя-батюшку «Грозой» величать, а царство-государство – Неприступным почитать.
Зверь же покладистым был. Речь людскую понимал и особо проблем не доставлял. Без силы волшебной, поди, никуда. Ко всему бессмертным оказался. Или… почти бессмертным. На вид был такой же. Лишь клочья седой шерсти с годами прибавлялись. А точнее, со столетиями.
Со временем просьба волшебника сохранить зверю жизнь превратилась