Первый раз такое видела, чтобы кот с удовольствием ягоды уплетал. И ведь они у него прямо перед носом на кустиках висят – пасть открой и жуй, так ведь нет! Ему надо было с руки ягодку взять, в пылюку её уронить, извалять там и только потом слопать. И об ноги мои ещё потереться в знак благодарности. А сыроежку жрать не стал – я предлагала.
Ближе к развилке лесная полоса между дорогой и рекой основательно расширилась, но шум всё равно было слышно очень хорошо. И голоса мужские тоже, хотя к словам я особенно не прислушивалась – работают люди, орут, технику перекричать пытаются. А когда мы с котом за развилку свернули, «стройку века» ещё и видно стало, но не слишком хорошо – далеко ведь. Только почти у самого моста я поняла, что это не стройка никакая, а с точностью до наоборот. Батону шум не понравился, он в кусты смылся, а я набралась наглости, поймала за рукав первого попавшегося на пути рабочего в спецовке и каске и поинтересовалась:
– Уважаемый, а что это тут такое происходит?
Тоже криком, естественно – иначе он меня не услышал бы.
– А ты слепая что ли? – проорал он мне прямо в лицо, обдав перегаром. – Демонтаж моста тут происходит! Дорога перекрыта! Через Мухино объезд! Туда иди, если надо!
Демонтаж, ага. Они этот несчастный мост просто по брёвнам тросами растаскивали. Доски к моему приходу снять уже успели и кучкой на другом берегу сложили. Я подумала немного, прикинула расстояние до Мухино и снова привязалась к рабочему.
– А кто разрешение на снос моста дал? Здесь же люди живут!
– Дед Пихто разрешение дал! Отстань! Не мешай работать! Серёга! Вправо его тяни! Вправо, говорю!
Дед Пихто… Я это выражение с детства не слышала. «Кто, кто… Дед Пихто!» – отец мой так говорил иногда и ни разу толком не объяснил, что это за дед такой. Я лет до семи думала, что это брат Деда Мороза.
Постояла немного, посмотрела на творящееся безобразие, а потом развернулась на сто восемьдесят градусов и пошла к Никулиным за оставленным там ноутбуком. Если верить карте, то протяжённость этого вроде как острова в длину составляет километров десять, а в поперечнике – километра четыре. Это получается, что если я хочу вернуться домой, то мне нужно будет от Лесного два километра до развилки топать, потом ещё три с небольшим километра до другого моста, а там километров семь только до ближайшей деревни. Мухино ещё дальше. Есть и третий мост – там, где рукава реки снова вместе сходятся. Чтобы туда попасть, надо либо через пионерский лагерь топать километров пять, либо через охотхозяйство, где кабаны, злые сторожа и хворый, но наверняка зубастый пёс. Проще говоря, жителей Лесного поставили в такие условия, что если кому-то плохо станет, и нужно будет хотя бы по экстренному и везде доступному номеру «скорую» вызвать, то к приезду врачей спасать уже будет некого.
«Не мытьём, так катаньем», – зло подумала я и свернула на развилке не в «другое лево», откуда пришла, а туда, где раньше через лес ходила. Какая разница, если леший меня всё равно к кладбищу выведет?
Марфина тропа…