о. Илиодор, – страшно тебе небось было, когда душа разлучалась с телом?
– Да, – ответил о. Савва, – было боязно; ну а теперь, слава Богу, совсем хорошо!
Вслед за о. Саввой, в том же видении, явился сперва почивший оптинский архимандрит Исаакий, а за о. Исаакием – его преемник, тоже умерший, архимандрит Досифей. О. Исаакий подошел к о. Илиодору и дал ему в руку серебряный рубль, а о. Досифей – два.
– Неспроста мне это было, – говорил накануне своей смерти о. Илиодор, рассказывая свои сны одному монаху, – я, брат, должно быть, скоро умру.
В день смерти о. Илиодор был послан за послушание служить в одно село Литургию; накануне у своего духовника как служащий исповедовался, а за Литургией совершил Таинство и причастился.
Вернувшись в тот же день домой, о. Илиодор по случаю великого праздника был на так называемом общем чае у настоятеля, со всеми крайне был приветлив, более даже, как замечено, обыкновенного, и оттуда со всеми иеромонахами пошел в скит к старцам славить Христа. В это время мы с женой выходили от старцев и у самых скитских святых ворот встретили и его, и все оптинское иеромонашеское воинство. О. Илиодор шел несколько позади и мне показался в лице чересчур красным.
– Вот, жарко что-то! – сказал он мне при встрече и засмеялся. На дворе стояли рождественские морозы.
Это была последняя моя с ним встреча в этом мире. Говорил мне после старец о. Варсонофий:
– У меня с о. Илиодором никогда не было близких отношений, и все наше с ним общение обычно ограничивалось сухой официальностью, и то только по делу. В день же его смерти, после славленья, я – не знаю почему – обратился вдруг к нему с таким вопросом: «А что, брат, приготовил ли ты себе что на путь?» Вопрос был так неожидан и для меня, и для него, что о. Илиодор даже смутился и не знал, что ответить. Я же захватил с подноса леденцов – праздничное монашеское утешение – и сунул ему в руку со словами: «Это тебе на дорогу!»
И подумайте – какая вышла ему дорога!
Старец рассказывал мне это, как бы удивляясь, что сбылось по его слову. Но я не удивился: живя так близко от Оптинской святыни, я многому перестал дивиться…
25 января
Рукопись неизвестной монахини. – «Двойная жизнь».
Сегодня видел одного из наших «премудрых»[24].
– Может ли наша жизнь, – задал он мне вопрос, – находиться под непрестанным водительством из того мира, аможе вси земнороднии пойдем?
– Конечно, – отвечаю, – может.
– А как вы относитесь к снам?
Я было хотел ответить словами св. отцов Церкви, но «премудрый» меня остановил и подал мне довольно объемистую тетрадку, на пожелтевших страницах которой было написано: «Письма одной сестры монашествующей к своему отцу духовному и старцу. Рассказ о своей жизни, начиная с 12 лет и до 73-х и далее…»
– Вот, – сказал мне «премудрый», – возьмите эту рукопись себе и воспользуйтесь ею, как хотите.
Я выписал ее всю на страницы дневника своего, а теперь делюсь с моим читателем.
«Желаю