и официант принес меню.
– Выбирайте, сегодня вы мои гости. Кто что будет пить?
Лёна и Виталий отказались, а Вольнов заказал себе бутылку коньяку. Официант удалился.
– Разрешите мне по праву старшего товарища внести ясность в некоторые положения вашего разговора. Я не подслушивал его, но стал невольным свидетелем, и мне, как человеку, имеющему кое-какой жизненный опыт, хотелось бы кое-что уточнить. Искусство – удел избранных, как и музыка, – продолжал он. – И не многие могут ценить искусство и понимать музыку. Народу надо хлеба и зрелищ, как говорили древние римляне… Хлеба у нас предостаточно и кинокартин хватает. – Он усмехнулся и выпил. – Угощайтесь, друзья.
– А для чего же тогда существует искусство? Музыка? Так, само по себе? – с недоумением спросила Лёна.
Лиханов нахмурился, задумавшись. Он явно не соглашался с собеседником и в глазах Лёны не хотел оставаться несмышленым школяром.
– По-моему, свет человечности, правды, прекрасного, чем живет обычно талантливый художник, разрушает искусственные преграды между людьми и объединяет их. Разве это не та главная идея, которая заложена в творчестве больших мастеров пера, кисти, резца? – с пафосом спросил Лиханов…
Из безобидной беседы разговор начинал принимать какую-то навязчивую форму. И Лёна и Виталий, не сговариваясь, поднялись.
– Благодарим…
– Позвольте, куда же вы, друзья мои? Или вы устали от серьезных вопросов? Давайте отбросим их, и я расскажу некоторые пикантные случаи из личной жизни великих людей. Садитесь, садитесь. Мы еще будем пить чай.
– А может, не стоит тревожить тени великих? – сказал Лиханов. – Есть неписаное правило: «У гения не следует замечать его слабости…»
– Чему вас учат, юноша? А критика? Так можно дойти до оправдания любого двоедушия и подлости… Растлитель будет проповедовать целомудрие в искусстве, а алкоголик сойдет за великого художника.
У Лиханова потемнело в глазах.
– Замолчите! – крикнул он, и его испугал собственный крик.
Лёна схватила Виталия за руки.
– Умоляю тебя… Пошли отсюда. Быстрее пошли…
– Я же пошутил. Что вы? Вы просто меня не поняли. Неужели вы не обладаете чувством юмора? Нельзя же так под все подводить какую-то идейную базу и думать черт знает что…
– Идем, Виталий. Идем отсюда немедленно…
Они поднялись на верхнюю палубу, перешли на нос корабля. Стояли молча, переживали случившееся и смотрели на голубеющую даль, на зеленые заборы лесов, тянущиеся вдоль Волги по берегам, и чувствовали, как к ним постепенно приходили прежнее спокойствие и радостная уверенность в своей правоте.
– А ты, оказывается, Виталий, вспыльчив, – сказала Лёна.
– Да, теперь, видно, замуж за меня не пойдешь, – ответил он.
– Признаться, страшновато…
– Да, сюрприз он нам преподнес… У меня до сих пор дрожит все внутри, как вспомню…
– Перестань расстраиваться, Виталий, – сказала она, положив руку