бросить, – а после еды трахались на кухонном полу; потом я сел в автобус и уехал домой, и ни я, ни она, пожалуй, тогда не планировали новых свиданий.
Но как бы то ни было, тем летом мы вновь и вновь случайно встречались в пабах и в барах, как-то вечером я привел ее в свою тесную однушку; лежа голышом, накрытый ее молодым разгоряченным телом, впервые, будучи не где-нибудь, а в Швеции, ощутил, что с меня ночью течет ручьями, да так, что подо мной буквально образовалась лужа собственного пота; удушливая гнетущая жара, несмотря на то что все окна настежь распахнуты в августовскую ночь, в газетах все еще мелькали тогда заголовки типа «СУПЕР-ЛЕТО ПРОДОЛЖАЕТСЯ!» и «СРЕДИЗЕМНОМОРСКАЯ ЖАРА ОПЯТЬ ВЕРНУЛАСЬ!», как будто такому пеклу нужно радоваться и ждать его с нетерпением; пляжи и уличные кафе, потные вечера на музыкальных фестивалях, счастливые дети резвятся под струями воды из шланга – времена, когда жара на Средиземном море рифмовалась с коктейлями в бокалах с зонтиками и полосами солнечного света.
Но жара – это смерть, думаю я, сидя на квадроцикле и глядя на языки пламени, танцующие среди верхушек деревьев. Она убивает, от нее все чахнет, жухнет, тает и обращается в пепел. Жара делает нас медлительными, вялыми, пассивными и безучастными. А потом приходит огонь. И с ним истребление.
Бекка. Маленький беззубый ротик. Громкие гулящие звуки, которым она выучилась и стала все чаще издавать в последние недели. «Если я смогу еще хотя бы раз подержать ее на руках, то урежу себе рабочие часы и мы станем патронатной семьей для детей-беженцев, приехавших в Швецию без сопровождения взрослых».
Вот и табличка «НЕУПРАВЛЯЕМЫЕ ДЕТИ И БЕСПЕЧНЫЕ ПЕНСИОНЕРЫ», поленница, брошенный в канаву велосипед.
«Они прошли пешком всю дорогу обратно до дома, – эта мысль медленно проворачивается в моем мозгу, парит в моем сознании. – Они почему-то вернулись, чтобы завести машину, а теперь сидят там и ждут меня». Но ведь такого, конечно, не может быть, я останавливаю квадроцикл, паника захлестывает меня, отзываясь тяжелыми спазмами тошноты.
Раздается шорох сухой палой листвы, треск и цокот, и я вижу трех косуль, одна покрупнее, две другие поменьше, они несутся от лесной опушки через дорогу и исчезают по другую ее сторону.
«Они бегут. Спасаются бегством, совсем как те пожарные машины, которые встретились нам недавно».
Я сдаю назад, квадроцикл чуть накреняется, когда прицеп теряет равновесие на обочине, я разворачиваюсь.
«НЕУПРАВЛЯЕМЫЕ ДЕТИ И БЕЗЗАБОТНЫЕ ПЕНСИОНЕРЫ»
«ЭСТБЬЁРКА 3»
«ПРОДАЕМ СВЕЖУЮ КАРТОШКУ»
Табличка DalaEnergi. Велосипед с тележкой.
Вот где мы остановились, и вот где мы видели, как они едут в нашу сторону, а потом сворачивают с дороги вправо; я снижаю скорость и проезжаю вперед. Никаких табличек, никакой разметки, только ухабистая лесная дорога, которая петляет среди сосен, она уходит немного вниз, воздух кажется чуть менее тяжелым, кусты чуть зеленее, тени побольше. Чьи-то плавки висят на дереве, что-то поблескивает между