.

произносит он, не меняя размеренной доброжелательной интонации, диалект у него протяжный и добротный, как даларнский гобелен. – Говорят, на полмиллиона гектаров. И в горы пошел. С утра уже и на Силарне[22] горело. Туристы отправились на турбазу, поскольку думали, что… Но растительность в окрестностях базы настолько высохла, что…

      Он щурится, глядя на закат солнца над Сильяном. Воздух взрезает рев мотора, два парня в купальных шортах веселых расцветок с громким гоготом несутся по водной глади на скутере.

      – Там, наверху, и дорог-то нет. А тут семьи с детьми и все такое прочее. Один вертолет разбился. Так что больницы здесь… – Он смотрит на Бекку, ласково улыбается и треплет ей щечку крепким указательным пальцем. – Так что лучше вам… Кроха едет в Стокгольм. Да.

      Бекка в ответ начинает кричать и тереть покрасневшие разъеденные дымом глазки, каких-то пару дней назад она такого движения и не знала еще. Какая же сложная задача быть человеком: все эти мышцы, нервные окончания, мозговые синапсы, протеины, нейроны и что там еще – необходимо, чтобы все это правильно взаимодействовало, когда ты хочешь что-то схватить, потянуться за чем-то, произвести простейшее движение, например унять зуд в собственных глазах.

      – А Мартин? – голос Вильи напряжен. – Что с ним будет?

      – Мартин в палатке, ему дают кислород, – отвечает женщина. – Я сейчас туда. Можешь пойти со мной.

      «Мартин?»

      Карола начинает задавать вопросы про Зака, может, тут слышали о мальчике, который приехал с другими людьми на белой машине, но женщина только мотает головой с вымученным вздохом и разворачивается, Вилья идет вслед за ней.

      Седобородый, кажется, испытывает облегчение, когда женщина уходит, он чешет комариный укус на шее, потягивается и присаживается на корточки надо мной, умиротворенно вздыхая. Крепкий кулак у меня перед глазами, мужчина аккуратно наклоняет мою голову, чтобы посмотреть на рану, и при этом тихонько напевает какую-то песенку, я с трудом могу распознать мелодию. Он достает красную медицинскую сумку, роется в ней, вытаскивает тюбик с мазью и бинт.

      – Очистите рану и смажьте вот этим. Потом надо просто забинтовать. А дальше посмотрите, в Стокгольме.

      Карола собирается что-то сказать, но передумывает и вместо этого кивает, принимая протянутые предметы.

      – И что у нас здесь случилось? – вкрадчиво интересуется мужчина.

      – Он был в лесу, разъезжал там на таком, знаете, квадроцикле, – сообщает она, прежде чем я успеваю и рот открыть. – Кажется, сбился с пути из-за дыма.

      – Я вас собирался спасать. – Мои слова дрожат как желе. – Я перевернулся.

      – Квадроцикл? – мужчина заинтересованно улыбается. – У вас был квадроцикл?

      – Я его нашел.

      В усталых глазах цвета синего льда загорается искорка:

      – Нашли? И он так просто стоял? С ключами?

      – Нет, ну… я зашел в дом и взял ключи.

      У Каролы вырывается стон, взгляд делается каким-то застывшим, в нем такая