* *
Бекка плачет, солнце стоит в зените, ветер утих, и стало совсем жарко, все еще не как вчера, но близко к тому. Карола кормит ее смесью из бутылочки, не вынимая из кресла, в таком положении это никогда не получалось: угол не тот. Бекка проливает мимо, пускает слюни и пьет жидкость маленькими злыми глотками.
– Держи, – говорю я Заку, пытаясь улыбнуться, и он принимает банку в вялом молчании, съежившись на своем липком заляпанном сиденье, но потом начинает тщательно проверять, на месте ли монетка и зуб.
– Старикан сидит там, внизу, – сообщаю я Кароле. – Отказывается уезжать.
– Но так же нельзя. По радио сказали, что всем нужно покинуть территорию. Все должны направиться в Эстбьёрку или Ованмюру.
– Он не хочет.
– А ты пробовал его уговорить?
Я смотрю на нее тем взглядом, который она часто припоминала мне на парной терапии, взглядом, говорящим, что я (именно в этот момент времени) считаю ее совершенно никчемной идиоткой, а годы, проведенные вместе, величайшей ошибкой моей жизни, эта холодная пустая ненависть, которая разрушила так многое, взгляд, который только и может заставить ее замолчать, и она замолкает, смотрит в сторону.
– Да, Карола, – произношу я преувеличенно медленно и внятно, – естественно, я сказал ему ехать с нами, но он отказывается, и я буду только за, если ты спустишься туда и попробуешь сама его уговорить.
– Я кормлю Бекку, – жестко отвечает она и смотрит вниз на ребенка.
Этот ее вечный козырь. Я вздыхаю, пытаясь мыслить рационально. Сажусь на водительское место и пристегиваюсь.
– Ладно, поедем к озеру. Если он еще там, попробуем вместе его уговорить. Может, ему будет сложнее отказать нам при детях, используем их в качестве рычага давления. Откажется – придумаем еще что-нибудь. Идет?
Она кивает, сначала сдержанно, потом ее отпускает, и ей удается поднять на меня глаза и прошептать: конечно, идет.
– Это тот дедушка, который живет в старом доме по соседству с тем, где раньше жили Элла и Хуго? – внезапно интересуется Вилья. – Такой совсем старенький старичок? Он что, сгорит? И вы его не спасете?
– Нет, – отвечаем мы в один голос, а Карола продолжает: – Но пожара здесь не будет, милая, нас всего лишь просят быть осторожными. – И я добавляю, что мы только хотим, чтобы тем, кто тушит пожар, не пришлось его искать.
И пока мы все это говорим, я нажимаю на кнопку запуска, но машина не заводится.
Она не заводится.
Я так настроен на то, что она заведется, она всегда заводится, мысленно я уже на трассе, слушаю сообщения по радио, обхватив руками прохладный надежный руль (и приказным тоном одергиваю Вилью, когда она пытается поменять канал), меня обдувает струя свежего воздуха, навигатор показывает кратчайший маршрут до Эстбьёрки или Ованмюры, раз уж нам туда надо, а может, мы просто едем напрямик до Реттвика, а оттуда в Стокгольм. Возможно, мне удается найти трансляцию того интервью, что я давал на радио, и записать его для детей