другом. И понятно почему. Но Артём словно не замечал этого. Воспринимал как должное. Теперь у него и зарплата приличная, и работа не самая тяжёлая в мире. А иные его однокурсники, поди, и забыли давно про своё образование. Занимаются всем подряд, лишь бы семьи прокормить. Жаль, что Артём с отцом так и не преодолели то давнее, ни разу не поговорили начистоту, отчего всё так. Отец не решился, а Артём не нащупал. Отец боялся, а Артёма некому было подтолкнуть, сделать так, чтобы он вылез из своего спасительного кокона, рискнул порвать его. Вместе с отцом они бы горы свернули. Но они были порознь. Вина… Вина – это самое долгое и самое страшное, особенно если по большому счёту никто не виноват. Теперь, когда она в таком положении и никто не знает, как всё сложится и сколько ей ещё отмерено, только младший брат способен распутать этот застарелый узел, который никто уже не берёт в расчёт, но который так много сдерживает. С его характером выдюжит ли он? Не слишком она жестока к нему? И не превратится ли это в спусковой крючок? Не вернётся ли то страшное? Шансов на самом деле немного. Но она попробует. Тот вариант, что она избрала, – самый сложный, но единственный. Один старый писатель, друг Александра, как-то во время застолья признался, что раньше начинал каждый роман с ощущением, что вся жизнь впереди и он всё успеет. А когда старость пристроилась рядом – в любом тексте, за который он принимался, жил страх. Страх этот питался предчувствием скорого конца. Примерно то же самое теперь испытывает она.
Вера ещё долго стояла, облокотившись на холодные перила, глядела на замёрзшую Волгу, но не видела её. Чему-то улыбалась.
Лизе они пока ничего не сообщат. Так они с мужем сегодня договорились. Она такая импульсивная, что её реакция может быть непредсказуемой. А этого им сейчас не надо. Всё должно идти по плану.
Артём проспал до часа дня. Сразу, как попал после поезда домой, – залёг. Похмелье изнурило его. Проснулся от телефонного звонка.
– Боже мой, я звоню, звоню, а ты не отвечаешь! – Майя едва не захлёбывалась словами.
– Я спал. – Артём ещё не в полной мере пришёл в себя.
– Уф, слава богу. А то я чего себе только не напридумывала.
– Ну прости.
– Ты ведь помнишь Вику? Блондинку, внучку генерала полиции. Ну, одну из наших? Я тебе рассказывала про неё? Ты её, наверное, запомнил тогда…
– Да, – ответил он устало; воспоминания о сборище в библиотеке не добавляли ему положительных эмоций.
– Она погибла. Её убили. Представляешь? Просто кошмар. – Она заплакала.
– Как?
– Никто ничего не знает. Но точно убили. – Голос дрожал. – Не своей смертью умерла. Я вот думаю… Может, заедешь за мной? Мне очень тягостно. Места себе не нахожу.
– Да, конечно.
Артём быстро привёл себя в порядок, вызвал такси на Студенческую. Определённость, пусть и на короткое время, всегда придавала ему сил.
Шалимов любил начало зимы, когда холодные запахи свежи, все ощущения новы и щёки после прогулок горят. А вот