Чушь какая-то. – Гордеев со злостью смял газету.
Вечером 20 апреля, то есть за два дня до того, как Гордеев навестил его в следственном изоляторе Лефортово, Турецкий отправился в ночной клуб «Распутин». Нельзя сказать, чтобы для старшего следователя Управления по расследованию особо важных дел Генеральной прокуратуры это было обычным времяпрепровождением, хотя, с другой стороны, и нельзя сказать, чтобы подобного рода заведения были ему уж очень в новинку. Всякое бывало. Турецкий приехал в «Распутин» около одиннадцати часов вечера, провел там часа полтора и больше ничего не помнил.
Утром следующего дня, примерно в семь тридцать пять его обнаружили на Ярославском шоссе в собственной машине, точнее, в служебной «Волге», в той самой, на которой он приезжал в «Распутин». Теперь машина была припаркована на стоянке гипермаркета «Москарт», торжественное открытие которого было намечено на этот же день.
Турецкий был мертвецки пьян, но это были мелочи. На заднем сиденье машины лежал труп молодой девушки. При этом в пистолете Александра Борисовича не хватало одного патрона. Мертвая девушка оказалась стриптизершей из «Распутина». Как позже определила баллистическая экспертиза, именно недостающая пуля из «макарова» Турецкого застряла в ее печени.
Сказать, что это был скандал, значит, не сказать ничего. Все случилось крайне неудачно, если подобное слово вообще уместно в таких обстоятельствах. Первым, кто обнаружил Турецкого, по злосчастному стечению обстоятельств, был репортер желтой газеты, не самой желтой, но зато из тех, что бесплатно раздают возле метро. Он догадался вызвать милицию, но не удержался от того, чтобы еще до ее приезда не сделать пару снимков и продать их в тот же день в издания рангом покруче. И началось. На всех телеканалах новость о том, что знаменитый следователь Генпрокуратуры был найден пьяным (вариант: обколотым) в компании с убитой им стриптизершей (вариант: проституткой), оказалась не самой последней. Остальные СМИ тоже не безмолвствовали. В парламенте потребовали немедленной отставки генерального прокурора, сотрудники которого позволяют себе подобные бесчинства.
В полдень на Большую Дмитровку для беседы с генеральным и его заместителем по следствию пожаловал глава президентской администрации. А Турецкого, едва он пришел в себя, заключили под стражу, отвезли в СИЗО Лефортово и посадили в одиночную камеру. Но на вторые сутки заключения, часов в пять утра, его разбудили охранники, вывели длинными коридорами, посадили в джип с занавешенными окнами и куда-то повезли. На вопросы, куда и зачем, никто не отвечал. Дорога заняла меньше часа. Турецкий часто смотрел плохие боевики, и мысли у него были самые нехорошие. Однако, когда он увидел, куда его привезли, он вообще растерялся, хотя позднее никому в этом не признавался. В этом кабинете, где он сейчас стоял и затравленно озирался, ему приходилось бывать пару раз, потому что жизнь сложилась так, что он был знаком с его хозяином. Этот человек вершит судьбы ста пятидесяти миллионов своих сограждан, подумал Турецкий, что-то ждет меня?
Дверь