найти общий язык, – обрадованно возвестил о своем появлении Витторе, совершенно не заметив недовольства, нарисовавшегося вдруг на лице родственника. – Анджелина, простите за долгую отлучку. Надеюсь, мой брат не утомил вас своей меланхолией.
– Нет, что вы, виконт! Я нашла графа очень интересным собеседником и прирожденным рассказчиком.
– Фредо, это правда? – спросил Витто́ре воодушевленно. – Если так, то спасибо тебе, что развлек синьорину Анджелину, пока мы с падре Дориа улаживали кое-какие дела.
– Надеюсь, ты свой кошель еще не успел там развязать? – поинтересовался у него Альфредо.
– Нет, а ты что-то имеешь против?
– Давай обсудим это позже.
– Ну хорошо, как скажешь, – Витторе Жиральдо перевел взгляд на возлюбленную. – Лина, я безмерно рад, что вы нашли общий язык с Альфредо! Глядишь, ваше общение перерастет в крепкую дружбу.
– Вполне возможно, – заметила Арабелла сдержанно.
– Вполне возможен снег в июне, но это слишком маловероятно, – буркнул Моразини.
– Ну, что ж, брат, пожалуй, мы с синьориной Форческо оставим тебя, – Витторе предложил девушке локоть. – Я обещал вернуть Анджелину домой к обеду.
– Ты намекаешь, что мне пора откланяться? Что ж, всего хорошего, милейшая синьорина. Не обессудьте, если я не был с вами достаточно галантен.
– Не нужно извиняться за приятный досуг, милорд. Смею надеяться, что мне нескоро доведется его повторить.
Граф Моразини смотрел вслед удаляющейся парочке и думал: «Иногда даже самому тщедушному цыпленку удается больно клюнуть жирного червя».
– И всё же, о чем вы с Анджелиной беседовали, пока я общался с епископом Дориа? – Витторе который раз после ужина донимал старшего брата одним и тем же вопросом.
– Я же тебе уже ответил: обсуждали красоты города. Сколько раз можно спрашивать об одном и том же? Воистину правду говорят: where love’s in the case, the doctor is an ass[167], – буркнул граф недовольно.
Витторе нахмурился.
– Знаешь, брат, кому-кому, а тебе точно не помешало бы показаться здешнему эскулапу. Избыток желчи вредит тонкости ума.
– А тебе не помешало бы быть со своей избранницей не таким наивным. Ты возле синьорины Форческо таешь, словно желе на солнцепеке. Становишься расслабленным, как растянутая шнуровка в штанах.
Виконт неприятно поморщился.
– Я никак не могу понять, как с такой нетерпимостью тебе удавалось прежде оставаться терпеливым в делах?
Граф насмешливо подмигнул.
– Я упражнял свою нетерпимость быть сообразной моему терпению.
Витторе озадаченно поинтересовался:
– Тогда почему же сейчас ты не хочешь дать волю сдержанности?
Альфредо раздраженно фыркнул в ответ:
– Да потому что я не хочу, чтобы ты повторил мои ошибки. Когда сердце застит разум – жди беды!
Старший Моразини на минуту замолчал, а потом продолжил:
– Вито, поверь мне, настанет час, и ты будешь со свечой