type="note">[174] и что умер тесть Людовика XV, польский король Стани́слав Лещи́нский[175]. Пишут, что в Тоскане продолжаются голодные бунты. Да и в Испанском королевстве тоже неспокойно. Так, нашему бывшему королю Карлу[176] пришлось выслать из Испании своего любимчика, министра финансов маркиза ди Сквильяче.
– И чем же он не угодил Его Величеству?
– Да в том-то и дело, что королю-то он как раз и пытался угодить. Но, как водится, оказался крайним. Воистину говорят: крайним чаще становится тот, кто делает что-то первым.
– А поподробнее? – спросил виконт заинтересованно.
– А если подробно, то дело обстояло так: Леопольдо де Грегорио[177] в целях борьбы с преступностью в Испанском королевстве издал указ о запрете ношения мужским народонаселением традиционных длинных плащей и широкополых шляп. Он приказал заменить их на короткие накидки, в которые невозможно спрятать шпагу, и треуголки на французский манер, не скрывающие лицо. Ну народ и взбунтовался. Тем паче что для бунта были и другие поводы: подросли цены на хлеб, уголь и вяленое мясо.
Да и вообще местной знати неаполитанский министр был как кость поперек горла. Дабы сбить волну народного негодования, Карлу пришлось скрепя сердце отправить маркиза ди Сквильяче своим посланником в Венецию, хотя, по справедливости, он заслужил быть увековеченным памятником на одной из площадей Мадрида уже за то, что очистил, замостил и осветил городские улицы и создал там бульвары.
Виконт, выслушав рассказ графа, скептически ухмыльнулся:
– Да, когда одним воздается по заслугам, другие за то же самое получают пинком под заднее место.
Альфредо усмехнулся:
– Неужели и у тебя, мой маленький братец, постепенно розовая пелена с глаз начинает спадать? Глядишь, ты так скоро и на солнце по имени Анджелина Форческо разглядишь пятна.
Витторе добродушно рассмеялся:
– А вот этого, мой критически настроенный старший брат, ты точно не дождешься!
Братья за столом еще какое-то время добродушно перешучивались, не обращая внимания на то, что к их разговору прислушивается одна из служанок. Это была та самая миловидная девушка по имени Джулиана. Прислуживая господам за завтраком, она так и норовила наклониться перед его сиятельством графом ниже, чем следует, чтобы продемонстрировать ему свое безупречное и очень аппетитное декольте.
Однако граф эти ее попытки заигрывания вовсе не замечал. Зато их не мог не заприметить другой слуга, молодой мужчина, подающий блюда к господскому столу. Как только выдалась возможность, чтобы переговорить со служанкой с глазу на глаз, он, краснея, сказал ей:
– Джулиана, я вижу, ты хочешь стать постельной грелкой его сиятельства?
– А если это и так, что с того? – с вызовом в голосе ответила ему вопросом на вопрос девушка. – Какое отношение это имеет к тебе, Габриэле? Ты мне не отец и не брат, чтобы следить за мной. Я тебе уже много раз говорила, чтобы ты свои губы на мой счет не раскатывал. Я не хочу всю жизнь носить эту белую наколку на голове и быть женой лакея в ливрее. Коль