Удар восходящего солнца. Шан Сапаров

заниматься не собираюсь, – сказал Али.

      – Как так, а зачем же, ты оторвался на одиннадцать лет от мирской жизни? – удивленно спросил синь.

      – Вот, за эти одиннадцать лет, я и отболел этим кун-фу, что теперь даже тошнит при одной мысли об этом, – ответил Али, подкидывая хвороста в костер.

      Костер, был подобен огню жизни, который, сжигал годы людей, словно хворост, превращая их, в серый и невесомый пепел. – Мне отец говорил, что это не мое? Не дано говорил он мне, тебе всю жизнь заниматься кун-фу и обучать этому, еще кого то. Я напротив, спорил с ним, даже убежал из дома и ушел в храм. Чтобы доказать, что я могу стать лучшим мастером шаолиня. Хорошо, я доказал. А что теперь, душевная пустота! И я понял, что отец ведь был прав! Понимаешь? Прав! Приду домой поклонюсь отцу своему в ноги, и попрошу у него прощения. Конечно же, и у матери. Займусь торговлей и разведением скота. Все я остепенился, – сказал Али Шабан, расхаживая перед костром. – Правильно Али. Это верное решение, и я рад, что ты нашел свой путь в этом меняющемся мире, неподвластный никому из людей, кроме небесных божеств, – сказал задумчиво Синь.

      Али порывисто обнял своего друга, и благодарно пожал ему руку, оценив здравомыслие и поддержку Синя.

      – Спасибо брат. Спасибо. Я очень рад, что ты не обижаешься на меня за предательство идеалам Дао, и учениям боевого искусства кун-фу священного храма шаолинь, – сказал Али.

      – Нет, я не обижаюсь на тебя мой брат. Ты же помнишь учения Даосизма, какой бы ты выбор не сделал правильный или неправильный, решение остается всегда за тобою. Это твой путь, и никому кроме тебя, не дано, его пройти. Удачи тебе во всех твоих начинаниях, – сказал Синь и обнял Али.