оторопел от ужаса, но всё же медленно повернул голову, и чуть было не столкнулся нос к носу с покойником. Труп с сине-красно-чёрной рожей в упор с укором смотрел на Сеню детскими синими глазами. Гундос от страха зажмурился. Кожа его от головы до пят покрылось пупырышками, и он стал смахивать на свежеощипанную курицу. Хотелось бежать быстро, подальше и куда глаза глядят. Внутренний голос разума мстительно зашипел: «А я предупреждал…». Сеня отчаянно замотал головой в надежде, что его кошмар с ожившим трупом, весёлые проделки «белочки» и он сейчас пропадёт. Всё встанет на свои места, в том числе его мозги и нервы, а труп, как был раньше, так и останется молчаливым покойником. Не принято в приличном обществе встречаться с болтливыми трупами, но Сенин покойник, видимо, был далёк от хороших манер и рявкнул Гундосу прямо в ухо начальственным басом:
– Шары раскрой!
Сеня от ужаса раскрыл глаза и сфинктеры. Запахло большими неприятностями. Вовремя спохватился. Оставил раскрытыми только глаза. Голова бывшего покойника действительно выглядела весьма потрёпанной, но живой, на абсолютно мёртвом теле. Более того, она не только разговаривала на чистейшем русском языке, но ещё и нахально командовала.
– Быстро бери меня в охапку, и спрячь в своей берлоге!
Гундос, несмотря на пережитый кошмар, и всё ещё трясясь от страха хотел возмутиться: «Мол, с какого хрена баня-то обвалилась, чтобы я, честный бомж, разных незнакомых покойников по свалкам растаскивал!» Не успел выставить своё «фи». Голова вещала:
– Иначе в полицию заявлю, что ты совершил на меня вооружённый грабёж, и, угрожая ножом, снял золотые часы «Ролекс» стоимостью 120 тысяч рублей…
«Сука!» – подумал Гундос. – «На хрена я тебя откопал!» Внутренний голос мстительно встрял: «Вот-вот! Я о том же! А ведь предупреждали дурака!»
Голова, видя бездействие бомжа, перешла к открытым угрозам:
– Шевели батонами, придурок! Сейчас здесь появятся люди в чёрном и удушат меня!
«И хорошо!» – подумал Гундос. – «Так тебе и надо! Больше не будешь пугать честных бомжей. Умер, так умер и на хрен оживать при каждом удобном случае…», но закончить свою оптимистическую мысль на мажорной ноте ему не удалось. Голова заявила:
– Меня задушат. Ты не нервничай. Задушат меня, а не тебя. Я буду мучаться, а не ты. Тебя они мучить не будут. Для них ты вошь, паразит на здоровом теле общества. Они тебя сразу застрелят, как опасного свидетеля. Ты видел меня, и даже может быть, узнал. Только поэтому ты на половину уже покойник. У тебя выход единственный. Если хочешь жить, то должен спасти меня. Спасёшь меня и я спасу твою сраную жизнь и сделаю тебя очень богатым человеком.
Особой нежности Сеня Гундос к ожившему покойнику не питал, с другой стороны и лютой ненависти он пока не заслуживал. К перспективе обогатиться за счёт говорящей головы бомж отнёсся со здоровым скептицизмом и чёрным юмором: «Гильотина лучшее средство лечения от страсти к наживе». Однако, вариант встречи с людьми в чёрном и получения