в деревне, все одинаково пузатые, короткие и без номерков. Возле автобуса уже столпились люди, когда мы подходим, все здороваются с дедушкой и пропускают нас вперёд. Какая-то тётя в коричневом платке даёт мне конфету. Я никого не знаю, но зато все знают меня и говорят дедушке, какая я уже выросла большая.
Едем мы долго. Я даже успеваю задремать. Вообще-то я не хочу спать, а хочу посмотреть в окошко. Но там совсем темно, ни огонёчка, только белый снег на полях. В салоне автобуса тоже темно. На лица пассажиров падает еле заметный свет от снега, и всё кругом кажется чёрно-серым. Автобус покачивается и гудит, люди тихо переговариваются каждый о своём, и мне кажется, что люди гудят, как пчёлы в улье. У меня под головой дедушкина рука в сером, пахнущем прополисом пальто, а под ногами горячая печка. Мне снится наша пасека, рой пчёл на акации, и дедушка в смешной шапке с сеткой на лице. Я когда-то примерила на себя эту сетку, через неё очень плохо видно. А через дедушкины очки вообще всё становится мутным. Я мечтаю, стать взрослой, чтобы научится хорошо видеть в очках и в сетке для пчёл.
Мы выходим из автобуса где-то посреди поля. Мне немного холодно спросонья, и я не понимаю, где мы находимся. Я верчусь, пытаясь увидеть красную треугольную крышу здания с названием спецхоз. С него начинается наша деревня. Там заканчивается асфальт и в любое время года дорога становится мягкой и бугристой, потому что по ней ездят трактора, а у них очень большие колёса, выше меня ростом. Когда я в прошлый раз ехала в деревню, мы с дедушкой около спецхоза переобувались в резиновые сапоги. А свою обувь несли в красной сетке-авоське. На сапоги со всех сторон налипала грязь, и ноги были похожи на головы кучерявых тёть. Мне даже было жалко мыть их в луже. Сегодня мы идём, не переобуваясь, дедушка сказал: «На дворе морозец». Морозец заморозил грязь, а вьюга припорошила её снегом. «Ни ветер бушует над бором, ни с гор побежали ручьи, мороз-воевода дозором обходит владенья свои», – рассказываем мы с дедушкой в один голос. Я не понимаю, что такое «над бором», не знаю слов: «воевода», «дозором» и «владенья». Но всё равно стишок мне очень нравится. Я давно знаю его наизусть, хотя его учат только в школе взрослые дети с учителями. Но у меня есть свой учитель, поэтому я знаю все буквы и много стихов. «Вот моя деревня, вот мой дом родной, вот качусь я в санках по горе крутой…». Тут мне всё понятно. Это мой любимый стих, когда я его рассказываю, у меня щекочет в горле, я представляю свои санки из розовых дощечек, к которым прилипли опилки, а в носу у меня стоит запах теста, которое «подходит» на печке, такой кисленький и волнующий. У меня всегда так бывает, когда я рассказываю дедушкины стихи. Только картинки я представляю неодинаковые, и запахи чувствую разные. «Домик над рекою, в окнах огонёк, светлой полосою на воду он лёг», и вот перед глазами встаёт наш домик с синей калиткой и желтым окошком. Это бабушка включила свет, и варит манную кашу, жёлтую и густую, которую кладут кусочками в глубокую тарелку, а молоко наливают сверху. На некоторых кусочках коричневые полосочки, в этих местах, где каша