жалко. Такое человеческое чувство не совсем уместно здесь. Мы должны изумляться, поражаться той брани, тому подвигу, который совершает Христос. Бог ограничивает Себя на время в Своем всемогуществе, Он действительно становится немощным, как мы, для того, чтобы победить эту немощь и болезнь. Вот в этом заключается смысл того, что мы должны пережить в Страстную седмицу, с какими мыслями и чувствами мы должны подойти к Пасхе, чтобы почувствовать и понять ту победу, которую нам принес Христос.
Почему страдания Иисуса Христа мы называем страстями
Иеромонах Филипп (Рябых)
Как же мы можем слово «страсть» прилагать ко Христу, к Богу, Который стал человеком? Ведь мы называем страстью болезненную привязанность человека к каким-то мыслям, поступкам. Как же можно связывать это с Христом? Но мы забываем, что в славянском языке слово «страсть» имеет также значение «мучение», «боль», «страдание». И в современном русском языке, правда, реже, мы употребляем слово «страсть» в этом значении. Когда говорится о страстях Христовых, подразумеваются именно мучения, болезни, страдания. И для того чтобы подчеркнуть, что в отношении Господа Иисуса Христа значения болезненной привязанности ко греху в этом слове нет, часто употребляется выражение «страсть бесстрастная». И в прилагательном «бесстрастный» отрицается значение болезненной привязанности к каким-то греховным действиям, мыслям, а подразумевается только мучение, страдание Христа. Соответственно когда мы говорим «Страстная седмица», «страсти Христовы», мы вспоминаем о Его мучениях и главном страдании, через которое прошел Господь, – смерть на Кресте.
Боялся ли Христос страданий и почему
Иеромонах Филипп (Рябых)
Напряжение Христа в Гефсиманском саду было таково, что Он молился до кровавого пота. Его душа не принимала пути смерти. Господь был готов за нас пострадать до конца, но Он принял человеческое естество, для которого, поскольку оно было безгрешно, смерть и страдания были противоестественны. То есть во Христе не Бог, а человек сомневался, идти ли на Крест ради людей. И в Гефсиманском саду Он принял волю Божию, несмотря на внутреннее борение, на то, что человеческое естество во Христе противилось смерти. Смерть остается для нас противоестественной, потому что изначально человек не должен был умирать. Величие Христа, Которого мы называем новым Адамом, в том, что Он, безгрешный, не должен был умирать, но по Своей воле принял эту смерть для того, чтобы ее разрушить. Человеческая природа, воля Христа восстает против этого дыхания смерти. Но вот мы слышим последние слова Христа: да будет воля Твоя (Мф. 26, 42). В конце концов, человеческая воля принимает то, на что идет Бог. Она соглашается, потому что это делается не ради одного человека, даже не ради учеников Христа, а для всего человечества. Спаситель добровольно принимает смерть, чтобы победить ее окончательно.
Почему Христос в Гефсимании молится Богу (ведь Он Сам Бог)
Иеромонах Филипп (Рябых)
Молитва