Николай Ирин

Стоп-кадр. Легенды советского кино


Скачать книгу

что нападки недоброжелателей могут быть объяснены именно этим обстоятельством. Про скандальный V съезд, с которого началась радикальная «перестройка» в нашем киноискусстве, знают многие. Об инцидентах, связанных с ранним творчеством Бондарчука-режиссера, известно куда менее широко. Вот чрезвычайно важное воспоминание Скобцевой об их с мужем первом выходе в свет после сдачи худсовету его дебютной работы «Судьба человека»: «Новый год, вдвоем подходим к столу, где сидит руководство студии, выдающиеся постановщики. Пырьев вдруг неприлично выругался: «Что, тебе мало твоей профессии? Куда ты еще лезешь?!»

      Заметим à propos: до пресловутого V съезда – четверть века, Сергей Федорович властями пока еще не слишком обласкан, но товарищи – уже начеку. Как бы то ни было, супруги после такого «приветствия» мгновенно разворачиваются и праздник кинематографистов в молчании покидают…

      Что тут скажешь – вполне обычный для киноиндустрии террариум единомышленников: талантливые, именитые, зачастую даже гениальные коллеги ведут «на всякий случай» яростную борьбу за будущие постановочные бюджеты, за престиж и влияние, за символический капитал, силятся приструнить чрезмерно деятельного и, не дай бог, чересчур перспективного коллегу.

      Тот эпизод отчасти объясняет упорство, с которым Бондарчук впоследствии утверждал свое «я». Его творческая страстность подпитывалась не только внутренними импульсами художника, но и внешними обстоятельствами, в том числе противодействием завистников.

      Скупые, отрывочные высказывания современников свидетельствуют о том, что кинематографическая среда этого «деревенского грамотея» воспринимала как выскочку, которому будто бы недоставало аристократизма, интеллигентности, тонкости, изысканности. Известно, что некоторые знаменитые в то время артисты отказались от участия в съемках «Войны и мира» единственно потому, что простоватому на вид parvenu не доверяли.

      По версии Кончаловского, он еще в 1938-м ездил в Москву учиться на актера, однако в последний момент оробел, испугался экзаменов. По дороге домой, в поезде, понял, что показаться на глаза суровому (и, в общем-то, не одобрявшему влечение Сергея к искусству) отцу будет стыдно. Парень сошел на полпути и поступил в Ростовское театральное, где отучился по полной программе. ВГИК будет уже потом, после Великой Отечественной, во время которой Бондарчук воевал на Кавказе.

      История с бегством из столицы очень похожа на правду: молодому человеку из южной провинции, без семейно-родовых связей с миром искусства, чересчур непривычна и даже страшна среда, где котируется не столько склонность к лицедейству, сколько «благовоспитанность», чуть ли не врожденное понимание внутрицеховых правил игры. Разобраться в психологии Сергея Федоровича помогает еще одно воспоминание Андрея Кончаловского, который подмечает и формулирует не хуже, чем снимает: «Когда Бондарчук приходил в кадр, ему вдруг начинало казаться, что он должен играть все «прилично».

      Одна