книг о России, почитать по дороге, но из-за корабельной качки оставались лежать в койках, и забивать голову знаниями нам хотелось не больше, чем желудки – едой. Мы отправлялись в Советскую Россию, зная про эту страну и тамошние идеи и обычаи не больше, чем любые другие четыре человека.
2. Прохладный прием в Москве
Билеты у нас были до Шербура, но, когда пароход еще качался посреди океана, стюард постучал в дверь каюты и передал радиограмму от Серебровского из Лондона. Русский профессор просил меня сойти в Лондоне, чтобы помочь ему составить доклад о технологии горных работ в Соединенных Штатах. Так что мы прервали путешествие в английском порту и поехали в Лондон.
Просмотрев доклад, я поразился больше, чем обычно, невероятной работоспособности этого русского. Он провел всего лишь несколько месяцев в Соединенных Штатах, и каждый день был почти всегда заполнен до отказа. И все-таки он нашел время написать большую книгу с подробными иллюстрациями, описывая самые современные методы добычи золота в нашей стране. Он готовил книгу для публикации на русском языке, и хотел, чтобы до ее выхода я проверил фактическую сторону. Не нашлось ничего, что можно было бы изменить в его описаниях.
Покончив с поручением, я забрал семью и направился в Берлин, где, как мне подсказал американский друг, можно познакомиться с инженерами, американцами и немцами, что работали в России и могли бы дать совет-другой. В то время сотрудничество между Россией и Германией было очень тесным; русские нанимали немецких экспертов сотнями, чтобы те помогли им запустить промышленные предприятия, а также приобретали в Германии материалы для новых фабрик, заводов и транспортных магистралей.
Сотрудничество оказалось очень удачным для обеих стран, и я уверен, что многие немцы были разочарованы – и некоторые русские тоже – когда к власти пришел Гитлер и разорвал отношения.
Инженеры в Берлине были весьма дружелюбны и старались помочь. Они предупредили меня, что традиции, окружающие инженеров в России, резко отличаются от соответствующих традиций в Соединенных Штатах, да и в большинстве других стран. Инженеры в России, объясняли мне, никогда не спускались в шахты или рудники в рабочей одежде, как инженеры в Соединенных Штатах. Они меня уверяли, что бессмысленно не соблюдать обычаи страны; я должен хорошо одеваться, носить перчатки, если направляюсь на рудник, и когда стану отдавать приказы, писать их у себя в конторе и отсылать подчиненным с курьером.
Я слушал с недоверием; и даже представить себе не мог, как такое буду делать. Еще с тех времен, когда я школьником проходил практику на приисках, я трудился бок о бок с рабочими, носил такую же одежду, а часто выполнял ту же самую работу, что и они. Я не мог понять, как инженер надеется чего-то добиться, если будет стоять столбом, разодетый в пух и прах, в перчатках, а не руководить работами.
В Берлине я впервые узнал, что мой попечитель, Серебровский, куда более важная персона в России, чем я раньше подозревал. Мне сказали,