Сохраба в старшей школе Святого Ксаверия. Поступить в нее было нелегко. Девиз школы – Duc In Altum[74], и ему следовали с особой строгостью при отборе абитуриентов. Нужно было сдать труднейший вступительный экзамен, а потом пройти собеседование, Сохраб то и другое выдержал на отлично. В свои десять лет он уже бегло говорил по-английски. Не то что в три года, когда при поступлении в детский сад беседовавшая с ним директриса спросила: «Каким мылом ты пользуешься?» – и Сохраб ответил: «Мылом “мыло”», – на всякий случай использовав еще и слово на гуджарати.
Густад хотел устроить ему настоящий праздник. В «Паризьене» подавали лучшее в городе рыбное карри с рисом. К каждому блюду полагались хрустящие папад[75], рыба всегда была свежим морским лещом, и официант, по выбору посетителя, клал ему на тарелку любую часть рыбьей тушки. Это обстоятельство было чрезвычайно важно, поскольку Сохраб обожал треугольный хвост морского леща.
Но каким-то образом – из-за дождя, толкучки и суеты – Густад неправильно прочел номер маршрута, и обнаружилось это, только когда автобус отъехал от остановки и оказался посреди транспортного потока. К ним по проходу, качаясь, уже приближался кондуктор с болтавшимися у него на плече кожаной сумкой для денег и рулоном билетов в металлическом ящичке.
Протянув ему мелочь, Густад сказал:
– Один полный, один детский до Чёрчгейт.
После обеда в «Паризьене» он собирался сделать Сохрабу сюрприз: повести его в «К. Расом и Кº» – угостить их знаменитым фисташковым мороженым, которое там подавали между двумя вафлями, до самого конца остававшимися хрустящими. Идея с мороженым принадлежала Дильнаваз. Оно было дорогим, Сохраб ел его только один раз в жизни, когда после церемонии в храме огня отмечали его навджот[76].
Кондуктор, проигнорировав протянутые деньги, равнодушно пробормотал: «В Чёрчгейт не идет», – и, глядя мимо Густада на дождь и пробку за окном, решительно щелкнул своим компостером – тик-тидик, тик-тидик, – что произвело угрожающее впечатление.
Дождь начался рано утром: мощные потоки воды низвергались с неба. Густаду вспомнилось, как, провожая их с Сохрабом в новую школу, Дильнаваз сказала: «Когда начинаешь что-то новое, дождь – на счастье». Сохраб тоже был доволен: это означало, что он сможет надеть свой новый плащ «Дакбэк» и резиновые сапоги, мальчик надеялся, что на пути им встретятся потоки, которые надо будет переходить вброд.
Перед уходом ему нарисовали на лбу красную бинди[77] и надели на шею гирлянду из роз и лилий. Дильнаваз приготовила оверну[78] и блюдо с рисом, на которое положила стружку кокосового ореха, листья бетеля, сухой финик, один орех арека и семь рупий[79] – на счастье. Потом вложила ему в рот кусочек сахара, обняла и прошептала на ухо благословение. В тот день ему желали примерно того же, чего желают в день рождения, с той разницей, что упор делался на школу и учебу.
Стоя