в своем родовом замке. Так что Симиэль стал править Лидэей вместе со своей королевой из рода Фенширов. Звезды сошлись, если можно так сказать.
– А Фенширы не обладали магией?
Цирен прищурился и посмотрел ей в глаза.
– Как-то ты не очень удивилась, когда я рассказал про магию. Обычно людям полагается говорить: «Хватит сказки-то рассказывать». Ты что-то про это знаешь?
– Давным-давно старик-сказочник рассказывал, что Дейдариты и правда обладали магией. Я не то чтобы верю, но и не верить нет причин. Поэтому не удивилась.
– Допустим, ты выкрутилась. Ладно. Что ты спрашивала? Да. Фенширы обладали магией тоже. Только магия у них была другого рода. Они как-то положительно влияли на природу. Урожаи всегда были хорошие на их земле. Росло все, что могло расти. И хотя так было не везде, из-за слабоватых способностей, на прилегающей к столице территории всегда была плодородная земля. А затем, когда Фенширов не стало, на том месте все засохло, и Симиэлю пришлось переносить столицу сюда. Так родился Эденваль.
Лиссарина переваривала информацию с такой жадностью, словно могла умереть в любую секунду, если не запомнит хоть слово. Все это так живо откликалось в ней, будто она всегда знала то, о чем Цирен говорит, но этого быть не могло: она практически ничего не слышала о прошлом королевской семьи, да и ей было плевать. Правящая династия и она сама были настолько далеки друг от друга, что было бы странно испытывать такой нездоровый интерес.
Колени затекли, и она выпрямилась. Прямо перед ее лицом оказался портрет красивой женщины с белыми волосами. В руках она держала розу, кажущуюся черной из-за плохого освещения.
– Это очень интересная женщина. Она жила где-то сто лет назад. Это Элетайн Дейдарит, в честь нее назвали младшенькую принцессу, погибшую десять лет назад. Элетайн была очень своенравной. Отец заставлял ее выйти замуж семнадцать раз и каждый раз она придумывала жениху задание, которое невозможно выполнить. Однажды она сказала, что выйдет замуж за того, кто привезет ей русалку. Но это еще безобидное задание. В семнадцатый раз, когда отец приказал ей в последний раз выбирать, она заявила, что выйдет за того, кто искупается в кипящем молоке и выйдет невредимым.
– Я так понимаю, желающих не нашлось.
– Вовсе нет! – воскликнул Цирен, смеясь. – В том-то и дело, дураков было видимо-невидимо! Кто-то выходил с ожогами, кто послабее – заживо варился там. Страшное дело.
– Значит, замуж она так и не вышла?
– Как бы не так! Явился юноша. Циркач. Искупался. Вышел, а на нем ни ожога, ни царапинки. Жив-живехонек. Понятное дело, все ужасно удивились, но он так и не сказал, как у него это получилось. Ему хотели дать титул лорда, но Элетайн снова сделала по-своему: сбежала с циркачом скитаться по свету, оставив отцу только записку.
– Какую записку?
– «Отец, нам с мужем жизнь во дворце не нужна, но тому, кто принесет мой гребень, даруй землю, богатства и титул, ибо в нем будет моя кровь и кровь моего возлюбленного»
– Как-то