Возможно, так и есть. Но лица все равно не разглядеть: высокой венец с крестом наверху, мерцающие драгоценные подвески, широкое оплечье сплошь из драгоценных камней, жесткий от украшений лор… Только осанка и говорит в его пользу.
– Заступись, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею благодатию! – выводил диакон.
По окончании службы, когда царская семья и высшие сановники прошли к выходу в сторону императорского дворца, прихожане толпой потянулись из храма в широкие врата. И как всегда, произошла давка. Светорада хотела переждать в стороне, да куда там – увлек людской поток. Где-то в толпе потеряла Дорофею, а тут еще и нищие обступили, хватали за одежду, клянча подаяние. Светорада едва успела вырвать у одного убогого широкий рукав, как уже в ноги пал очередной нищий, тянул за подол.
– Подай, прекрасная! Подай, а то прокляну!
Даже благодатного посещения храма не хватило, чтобы Светорада не ощутила раздражения от их навязчивости. И невольно отпихнула убогого. А тот вдруг тоже толкнул ее в ответ, да так сильно! Она совсем растерялась, зная, что от них так просто не отвяжешься.
Но тут чья-то сильная рука властно и решительно взяла ее за локоть, отстранила попрошаек и вывела ее из храма. Княжна хотела было поблагодарить спасителя, но слова так и застряли у нее в горле. Варда. Она сразу узнала сына Ипатия, его продолговатое лицо с высокими скулами и греческим профилем, коротко подрезанные волосы, выбритые до синевы щеки и узкую аккуратную полосу бородки. И его светло-серые глаза с уже сходившим желтоватым следом от синяка вокруг одного из них.
Варда отвел ее в сторону, где не так толкались, отпустил руку, и какое-то время они молча смотрели друг на друга.
– Наверное, мне следует вас поблагодарить, – произнесла княжна.
Он чуть кивнул. Потом попросил ее следовать за ним.
– У меня здесь крытые носилки. В них спокойно.
Это было сказано вежливо и Светораде пришлось согласиться. И все же она оглядывалась, выискивая в толпе свою наставницу или же Силу. А может, Ипатий отлучится от свиты императора, чтобы проводить ее? И все же, когда они оказались подле широких носилок и Варда откинул занавеску, Светорада послушно села. В конце концов, Варда единственный сын Ипатия, и, возможно, если они переговорят, он не будет столь сурово относиться к ней. Ведь Ипатий, как бы пренебрежительно он ни отзывался о сыне, переживает из-за их отчужденности.
В носилках было достаточно места, чтобы они устроились друг против друга. Варда махнул рукой, и сильные рабы подняли и понесли их среди гомонящей, расходившейся толпы прихожан.
– Мне бы следовало предупредить мою наставницу Дорофею, – сказала Светорада.
Варда странно поглядел на нее.
– Как тогда, когда вы решились примкнуть к бунтующим руссам? Но тогда ведь вы наоборот велели ей отстать.
У Светорады стал разливаться в груди неприятный холодок. Варда ненавидел ее из-за своей матери, но чем он мог навредить ей? Ведь они все же в людном