свет на стене ванной медленно перетекает из золотого в персиковый и серый.
Следующим утром в ее спальню зашел доктор.
Розалинда предположила, что Бетти сообщила миссис Хардкасл о новой выпуклости на ее теле, и эта информация была передана как доктору, так и Джасперу, потому что на подносе с завтраком лежал маленький букетик примул. Это доставило ей облегчение, потому что она не представляла, как сама расскажет Джасперу. Итак, сперва примулы, а потом доктор – и все до того еще, как она встала с постели. Теперь она стала носительницей возможного сына и наследника Сигрейвов, и ее муж был готов дарить ей цветы и позволять незнакомцам посещать ее спальню для осмотров.
Его звали доктор Гарольд Ратледж. Друг Джаспера. Пузатый и румяный, как пивная кружка. Розалинда не отрывала взгляда от полога над кроватью, пока он ощупывал ее живот, наклоняясь так низко, что она чувствовала вчерашнее бренди в его дыхании.
– Все, кажется, на высоте. Достаточно отдыха, никаких поездок верхом, но обычные супружеские отношения могут продолжиться, – сказал доктор Ратледж, а затем засмеялся удивительно триумфально. – Старый добрый Джаспер, – добавил он, отводя в сторону вырез ее ночной рубашки, чтобы прижать к груди холодный стетоскоп.
Розалинда задумалась, что он слышит через свой металлический инструмент. Ей представился глухой шелест камыша. Она чувствовала переполняющее ее отчаяние, оно утихло только тогда, когда она сосредоточила внимание на дальнем углу полога.
Доктор отвел стетоскоп и запахнул ее ночную рубашку с непринужденностью человека, переворачивающего страницу газеты.
– Великолепно, великолепно, – сказал он.
Все казались ужасно довольными, и, хотя Розалинда не рассказала ни единой душе, ни от кого не укрылось ее положение. Деревенские дети приходили с букетами. Мальчишка мясника прибыл с куском мяса. Даже викарий церкви в Чилкомб-Мелл доброжелательно улыбнулся ей с кафедры, говоря о плодовитости. Будто все только этого и ждали.
Она припомнила, как дружелюбно ее приветствовали в день прибытия. Руки, готовые помочь, открывали двери, несли сумки, предлагали чай. Они гладили ее одежду, наливали ей вино, и она чувствовала себя едва ли не членом королевской семьи, кем-то важным. Но она им была совершенно не важна, не так ли? Им было нужно это.
Розалинда удалилась в свою спальню, ссылаясь на нервное напряжение и принимая только Бетти, миссис Хардкасл или Уиллоуби, если он привозил ей что-то из Лондона. Джаспер, на удивление уступчивый, отступил, бормоча:
– Как пожелаешь.
Время от времени доктор Ратледж заходил осмотреть ее растущий живот. Он посоветовал ей начать курить, уверяя, что женщины в положении склонны к истерии.
– Мозг лишен питательных веществ. Попробуйте парочку каждый день после еды, и все с вами будет в порядке.
Сигареты (предоставленные Джаспером) в серебряном портсигаре с гравировкой в виде ее инициалов (предоставленном Уиллоуби) были омерзительны, но она терпела. Ей почти