есть желание переодеться в сухое! А ещё срочно остудить голову!
Я фактически бегу, но юноша нагоняет меня, перегоняет и, сцепив пальцы на затылке, бежит спиной вперёд:
– Зачем тебе возиться со мной, если я могу повозиться с тобой? Тебе же помощь нужна?
– Не нужна!
– Как не нужна? – надо признать его таланты, движение даётся ему без труда, хоть он и не смотрит, куда мчится. – Ты потеряла из-за меня того духа – значит, теперь я должен его тебе найти.
– Сама справлюсь!
– Ну и чего ты отказываешься? Сама же возмущалась, где тебе его теперь искать!
Он неожиданно останавливается, и я врезаюсь ему в грудь.
– Ну вот, остановилась.
«Это уже!..» – гневная мысль не успевает сформироваться, и я, не церемонясь, наступаю юноше на ногу и духовной энергией толкаю его так, что он теряет равновесие и летит вниз. Не рассчитываю только на то, что он и меня зацепит, и я полечу следом!
– Ай!
Со вскриком я приземляюсь на чужие кости, скрытые под кожей и одеяниями, и оказываюсь зажатой между твёрдых мужских ног. Положение постыдное и недостойное в высшем своём возможном проявлении!
– Дай мне слезть! – вожусь в молниеносно окольцевавших меня руках.
Я буду опозорена и высмеяна, если кто узнает! Ян Гуйцзу же не упустит случая помолоть языком! Что хуже, так это то, что я сама это не забуду и больше не сумею без покраснения взглянуть на собственное отражение!
Мне надавливают на спину, из-за чего тело едва ли не сплющивает о юношу:
– На твоём месте, – раздаётся хрипло и с ухмылкой, – я бы не шевелился.
Сердце заклинателя под моим ухом бьётся оглушающе. Приличия в моём сознании растворяются в потоке всплывающих картинок весеннего дворца, которые я не должна была видеть, но смотрела с соучениками в бытность ученицей. Такие неприличные книжонки, случалось, доставались нам от гостей, часто пребывающих в главном дворце. И там было… всякое…
– Ты дышишь тяжелее меня, – тёмный заклинатель дует мне на макушку.
Непорочность не является основой учения Нинцзин, однако сейчас мне хочется, чтобы являлась! Хотя тогда я потеряю поддержку шишу Бая, следующего по пути самосовершенствования вместе с супругой и ради неё готового…
– Я мягонький? – юноша подо мной цепляет прядь моих волос, прижимая к себе одной рукой.
– Жёсткий, как куча камней! – огрызаюсь я.
Его довольное мычание отрезвляет – да он же издевается надо мной, а я позволяю подобное из-за смущения! Преодолевая внутреннее ощущение непотребства, я ёрзаю, выползаю из-под его руки и, вскочив, проверяю, что одежда не сползла и всё закрывает.
Юноша остаётся лежать посреди тропы, словно получил уже всё, что хотел. Я порываюсь уйти, но, глянув на наглеца, замираю. Ярость диктует мне: необходимо стребовать с вмешавшегося в мои дела юнца что-то за то, что заставил поваляться с ним в грязи. По его вине, я горю из-за собственного вынужденного бесстыдного поведения!
Меня внезапно озаряет!
Носком