видеонаблюдения. Более года он выяснял, какие части лабиринта соответствуют изображениям на экране. Шесть экранов в самом нижнем углу показывали участки зон от A до F. Камеры крутились на 180°, позволяя из укрытия наблюдать участки, примыкающие к выходам из других зон. Поскольку лишь один вход в каждую зону был реально проходим, а остальные были фактически смертельными маршрутами, то он спокойно мог наблюдать и контролировать зверей, которые в поисках пищи перемещались из зоны в зону. То, что происходило у ложных входов, его не интересовало. Упорно пытающихся проникнуть через них ждала только смерть.
В верхнем ряду экраны с седьмого по десятый вроде бы давали изображения зон G и H, наиболее близких к наружной стороне, самых больших и самых опасных. Мюллер решил не рисковать и не проникать в них для подтверждения этой гипотезы. Его вполне удовлетворяло и то, что он видит на этих экранах изображения и наиболее удаленных мест лабиринта. Нет смысла, думал он, нарываться на неприятности только затем, чтобы детально исследовать ловушки. Одиннадцатый и двенадцатый экраны показывали пейзаж вне пределов лабиринта – равнину, оккупированную недавно прибывшим кораблем.
Немногие из все еще действующих устройств имели для него такую информационную ценность. Посреди центральной площади города стоял под защитным зонтиком из хрусталя двенадцатигранный камень рубинового цвета, и внутри него тикал какой-то механизм. Мюллер предполагал, что это атомные часы, отмеряющие время в единицах, принятых в то время, когда они были спроектированы. Камень подвергался определенным изменениям: рубиновая поверхность мутнела, приобретала цвет граната, а то и черный, сам же камень перемещался на своем основании. Мюллер старательно регистрировал все изменения, но еще не понял их причин. Эти метаморфозы происходили не случайно, но их ритмику и последовательность он понять не мог.
На каждом из углов этой восьмиугольной площади стоял плавно сужающийся кверху металлический столб высотой примерно в шесть метров. Эти столбы медленно поворачивались на протяжении всего года. Мюллер знал, что полный оборот они делают каждые двадцать месяцев, то есть за то время, которое занимает у Лемноса один оборот вокруг Солнца, но подозревал, что эти пилоны имеют какой-то более глубокий смысл. Он не раз пытался тщательно исследовать эти сверкающие пилоны, но безрезультатно.
На улицах зоны A на равных расстояниях располагались клетки с прутьями, выполненными из материала, напоминающего алебастр. Но ему не удалось никаким способом открыть их. И однако дважды за эти годы он видел, что прутья втянуты и клетки распахнуты. Первый раз они были открыты на протяжении трех суток, а потом, ночью, когда он спал, прутья вернулись на место. Несколько лет спустя клетки снова раскрылись. Он попытался не спускать с них глаз, стремясь узнать секрет этого механизма. Но на четвертую ночь стоило ему задремать, как они закрылись.
Не менее таинственным был акведук. Вдоль всей зоны B проходил замкнутый и выполненный словно