говорить и стоять, но реагировал на болевые раздражители… Иди сюда… – Он прервался и жестом велел ей подойти и почитать из-за его плеча. – Здесь гораздо больше информации.
Ясмин встала возле отца и попыталась сконцентрироваться. Кровяное давление составляло 132/82 мм рт. ст., пульс – 110 ударов в минуту, частота дыхания – 26 вдохов в минуту, а сатурация кислородом – 94 %, когда он дышал дополнительным кислородом в объеме 2 литров в минуту через назальную канюлю. Диаметр нереагирующих зрачков составлял 3 мм. Кожа была теплой…{1} Сосредоточиться на дальнейших подробностях не получалось. Вместо этого Ясмин то и дело поглядывала на Бабу, видя его таким, каким на следующий день увидит его Гарриет, – врачом-индийцем в мешковатом коричневом костюме со слишком широким галстуком. Вот он сидит, такой прямой и чинный. «Полный достоинства», – подумала Ясмин. Она всегда считала отца именно таким. Уже в четырнадцать лет он был самым высоким мужчиной в своей западнобенгальской деревне. И хотя Баба любил повторять, что по статистике, начиная с сорокалетнего возраста, люди каждые десять лет становятся ниже на полдюйма, сам он в свои шестьдесят оставался таким же высоким, как в юности.
– Арифу не стоит завтра идти с нами, – внезапно сказала она. – Джо позвал его из вежливости, но Гарриет ждет только нас троих.
Баба взглянул на нее, подняв густую седую бровь:
– Беспокоишься, что не хватит еды? Твоя мать собирается взять запас пищи на два-три месяца.
– Нет, – сказала Ясмин. – Просто… А ты не мог бы ее остановить? И если Ариф пойдет, он будет… Не знаю, от него чего угодно можно ожидать!
– Мини, не волнуйся так. Ариф останется дома. Но твоя мать возьмет свою готовку, потому что такой у нее обычай, и останавливать ее было бы жестоко. – Он перевел внимание на анализ клинического случая, и Ясмин стало стыдно своего волнения.
Баба не одобрял какого бы то ни было волнения. Оно было простительно лишь маленьким детям и психически неуравновешенным, в прочих же случаях заслуживало порицания. Он жил упорядоченной жизнью: работал, штудировал свои журналы, ел за одним столом со своей семьей, изредка выпивал капельку виски из рубиново-красного хрустального стакана-тумблера, который вместе с бутылкой хранился в верхнем ящике письменного стола из красного дерева. Он смотрел по телевизору новости, документальные фильмы про страны, охваченные войнами, а по воскресеньям – дневной повтор «Жителей Ист-Энда» вместе с Анисой, которая была преданной зрительницей многих мыльных опер. Время от времени он выносил суждения, которые, вне зависимости от того, касались ли они семейных разборок или положения в мире, преимущественно сводились к тому, что истинное счастье – это тихая и размеренная жизнь.
– Менингококцемия? – неуверенно предположила Ясмин, дочитав. – Баба, как думаешь?
Баба снял очки.
– Я с нетерпением